Эрик Рассел - Избранные произведения в одном томе

Похоже, Уордл никогда не расточал столько улыбок, как в этот вечер. Он в очередной раз улыбнулся и продолжал:

— Земля высоко оценит дружественный шаг Гатинской Республики, если вы отложите начало восстания до того момента, когда наши силы займут удобные позиции для перехвата кастанского военно-космического флота.

— И сколько времени понадобится вашим кораблям?

— После получения сигнала с координатами Гатина — не более восьми суток.

— Но может пройти целый месяц, прежде чем ваши люди поймают сигнал, — посетовал генерал. — Или даже два, а то и три месяца.

— Так было бы, если бы сигнал пришел неожиданно, — успокоил его Уордл. — Там знают, что рано или поздно маяк обязательно заработает, и потому постоянно ищут его. Маяк будет обнаружен в результате систематических поисков, а не по счастливой случайности. Сигнал может быть принят в любое время. Возможно, его уже приняли.

— Хорошо. Мы согласны ударить тогда, когда это наиболее выгодно для вашего флота. Есть ещё вопросы?

— Всего один. Врачи должны сделать вид, что им удается справиться с «мыльной эпидемией». Но нельзя играть по правилам кастанцев. То есть нельзя «вылечивать» всех и каждого. Завтра число участников этого спектакля целесообразно уменьшить до двухсот или трехсот и поддерживать такой уровень, пока все пленные не перебывают в шкуре актеров. Фоули сумеет объяснить Фестерхеду, что он держит неведомую болезнь под контролем, однако бессилен полностью остановить ее.

— Так мы и сделаем, — пообещал Парта, — Пленники получают психологическое удовлетворение от «мыльного бунта», поэтому нельзя лишать их такой возможности. Я распоряжусь, чтобы число новых участников не превышало разумных пределов.

— Пусть также ваши врачи целиком и полностью поддержат Фоули, когда ему придётся спорить с Фестерхедом, — добавил Уордл. — Фоули хочет все свалить на скверную и скудную еду. Этот диагноз должен быть единым. Трудно сказать, повлияет ли это на качество пойла, которым нас кормят. Возможно — да, возможно — нет, но попробовать надо.

— Я передам это врачам.

Генерал облизал тонкие губы при мысли о нескольких корках хлеба в дополнение к опостылевшему вареву.

— Ослабленным гатинцам придётся воевать против перекормленных кастанцев. Кроме мужества и оружия нам не помешают и физические силы. Даже скромное увеличение обычного рациона — это уже большой шаг к победе.

— Вы сделали тысячу шагов, перестав быть рабами и превратившись в бойцов. Осталось менее сотни шагов. И вы сделаете их, даже если придётся ползти, а в животе будет урчать от голода.

— Да, сделаем, — с решимостью произнёс Парта.

Совещание окончилось. Генерал и члены военного совета направились вслед за Шеминэ к двери.

Дверь закрылась. По парапету в сторону камеры топал часовой, сонно пялясь на джунгли и ночное небо.

— Пока все вдет как нельзя лучше, — сказал Холден, — И вдет прямиком к массовому истреблению кастанцев толпой помешавшихся от супа гатинцев.

Уордл устало вытянулся на койке.

— Дай мне поспать. Я хочу, чтобы мне приснился внушительный кусок жареного мяса с гарниром из тушеных молодых грибочков.

Он закрыл глаза и стал погружаться в дремоту. От мысли о жареном мясе у Холдена потекли слюнки. Немного полежав, Холден вскочил, растолкал Уордла и спросил:

— Тебе не стыдно? Сам храпишь, а я на слюну исхожу.

— Убирайся ко всем чертям вместе со своей слюной! — завопил взбешенный Уордл.

Часовой на парапете резко остановился, повернул голову в сторону открытого окна и крикнул:

— Фошам губич!

Холден подошел к окну и крикнул в ответ:

— Слышал, что велел наставник? Убирайся ко всем чертям вместе со своей слюной!

— Прекратить разговоры на вашем языке! — прорычал толстый часовой и скорчил угрожающую гримасу. — Положено спать.

— Угу, — согласился Холден. — Вообще-то это мысль.

Он добрался до койки, завернулся в одеяло и вскоре громогласно захрапел.

Время еле тянулось. Прошло тринадцать дней. Ежедневное число жертв «мылоглотания и пенопускания», как изволил выразиться Холден, снизилось до восьмидесяти. Фестерхед мало-помалу успокоился. Начальник больницы Мачимбар продолжал с царственным безразличием взирать на пленных, однако разрешил Фоули и остальным врачам свободный доступ в больницу.

Радиомаяк исправно работал круглые сутки. То ли кастанцы до сих пор не догадывались о его существовании, то ли всё-таки обнаружили и теперь выясняли, кем и когда он установлен. Этого не знал никто. Генерал Парта и его соратники почему-то придерживались второй точки зрения, и их мрачные предчувствия с каждым днем становились все сильнее.