Степан Кирнос - День гнева

— Господин, откуда вы знали, что Апостол пройдёт тут? — разразился вопросом один из бойцов.

— Я изучил схемы дворца, — даёт ответ Маритон голосом, в котором свинцовая тяжесть. — Я знал, что он пойдёт сюда. И поэтому вас заслал наперёд в Дом Ресурсов в «Сегментум Экономика».

— Куда-куда?

— Это часть Дворца, одно из отделений «Апостолис Директорис» отвечающее за хозяйственно-экономическое управление страной. Это сегмент экономической власти государства, — попытался скоротечно пояснить Маритон и, не увидев понимания, сразу перешёл к задачам. — Нам нужно пробиться к Аурону Лефорту и поддержать его. Они сейчас в общей Директории ведут тяжёлый бой. Вам понятно?

— Так точно, — хором ответили солдаты.

Из памяти Маритон выудил, что видел один из лифтов, ведущих наверх, с этого сегмента на четвёртый, куда им и нужно, но вспомнив, что за ним по пятам идут три отделения Киберариев, это затея может оказаться самоубийственной, но разве у них есть выбор?

— Солдаты, — приняв на себя командование, как единственный кто помнит чертежи и схемы Дворца, отдаёт приказ мужчина. — За мной, к лифту.

Отряд не спеша, соблюдая максимальную осторожность, идёт через коридоры, просматривая каждый уголок, чтобы из него не вынырнули ненужные враги. Коридоры представляют собой произведение искусства, которое не доступно никому в этой стране — чёрный мрамор, золотые колонны, отделанные гранатом, а так же ковры, сотканные из самых дорогих рубиновых тканей — специального материала, который получают из драгоценных минералов. А многочисленные светильники, откуда в пространство льётся приглушенный, и томный свет выполнены из меди в стиле английских фонарей девятнадцатого века, с причудливыми узорами и плетениями. Средь всего великолепия работали десятки тысяч человек, поддерживающих экономическую машину Информократии под предводительством Апостола, но сегодня хозяйственная жизнь целой страны умерла, так как лишилась центра управления.

Люди на удивление спокойно оказались у лифта, сверкающий своим несравненным великолепием — золотые двери и кабинка, похожая на хоромы ближневосточного шейха. Боевое звено моментально забралось в него и запустило механизмы движения, чтобы их лифт отнёс наверх. Хватило мгновения, чтобы из одного сегмента Дворца их перебросило в следующий, кардинально отличающийся от предыдущего.

Через прицел оружия глаза едва не ослепли от сияния белого мрамора, которым отделаны стены этих палат Общей Директории. Серебряные узоры покрывают стены причудливыми завитками и картинами, а у стены, где вышел Маритон, потолок подпирают восемь огромных статуи, по четыре на каждую сторону от лифта, которые так же сотворены из мрамора и олицетворяющие послушников в капюшонах и мантиях до пола. Отряд вышел из лифта и занял оборону — по два ствола на сторону длинного и колоссального в высоту коридора, чтобы удержать врага в случае его появление. Маритон почуял ухом, что где-то по близости идёт интенсивный бой, и моментально определив сторону, двинул отряд вперёд в сторону окна, где ещё одна развилка.

За поворотом у самого угла остановился мужчина и кратко выглянул. В метрах пятидесяти он узрел наспех возведённую оборону — укрепление из металлопластика для прорезей для стволов, где стоят как минимум три Гвардейца, расщепляющих стены Дворца лучами смерти вместе с двумя плазменными турелями заставляют отряд Аурона не высовываться из укрытий.

— Через такую оборону им не прорваться, — констатировал один из солдат. — Да и мы не сможем… круговые турели зальют нас чёртовой плазмой.

— Нет, — соглашается Маритон. — Им ни за что не прорваться, но зачем тогда пришли мы? — рука мужчины касается поясницы и в ладони через секунду оказывается большой, выкрашенный в оранжевый цвет металлика, баллончик с чекой на навершии.

— Это же…

— Да. Наш Первоначальный Крестоносец дал мне её, а теперь пригнитесь, будет очень жарко.

Маритон отошёл от края, запустив туда гранату и трёх секунд хватило, чтобы коридор озарился светом яркого адского пламени, сожравшего часть коридора, окрасив его в чёрный цвет сажи, сменив белоснежный блеск мрамора. Гвардейцы испытали истинный катарсис, когда их броня нагрелась до страшного состояния, зажаривая внутренности, и в итоге они пропеклись до самого сердца, словно курицы в фольге. Микросхемы и детали автоматических турелей расплавились, что привело к их детонации — не выдержали хранилища для плазмы — они взорвались, растворив и сами орудия. А укрепления из металлопластика в вихре шторма, грянувшего из ада, стали дымящейся лужей на полу.