Вероника Рот - Судьба

– Полагаю, что да. Но если ты не станешь намеренно подменять эмоции, их легче будет прочесть. – Вакрез поманил Акоса. – Протяни руку. Давай уже покончим с этим.

Акос закатал рукав, обнажая синие знаки, нанесенные на кожу согласно шотетскому ритуалу. Второй знак был сверху перечеркнут. Так Акос отметил потерю Панцырника, которого убил в погоне за более высоким статусом.

Акос понял, что его мысли возвращаются к тому месту – к полям за ковыль-травой, где растут хрупкие полевые цветы и бродят Панцырники, держась подальше от всего, что излучает много тока. Для того Панцырника Акос был спасением – возможностью отдохнуть от Тока.

Тогда Акос ощутил некоторое сходство с ним, и сейчас это чувство вернулось к нему. Он представил себя зверем с множеством конечностей и твердой оболочкой. Его темные сверкающие глаза были скрыты под выступами панциря.

Затем Акос представил, как от насильственного удара воображаемый панцирь раскалывается надвое. В ту секунду, когда Ток снова ворвался в панцирь, Акос ощутил гул в костях. Вакрез одобрительно кивнул и закрыл глаза, а Акос старался удержать в голове образ так называемой открытой раны.

– Има сказала, что с помощью своего дара пробудит в тебе волю к жизни, используя твою преданность отцу. Керезету, разумеется, а не Ноавеку, – сказал Вакрез. – Вижу, ей удалось.

Акос удивленно глянул на Вакреза. Воспоминания об Аосе – это дело рук Имы? Или просто совпадение? Во всяком случае, ему повезло.

– Похоже, тебе нехорошо, – сказал Вакрез.

– Так происходит, когда твой биологический отец заточает тебя в своем доме и морит голодом несколько дней подряд, – огрызнулся Акос.

– Полагаю, ты прав. – Вакрез поджал губы.

– Почему вы делаете то, что он велит?

– Все делают то, что он велит, – ответил Вакрез.

– Нет. Некоторые набираются храбрости и уходят. Но вы… здесь. Причиняете боль людям.

Вакрез прочистил горло.

– Я передам ему информацию о прогрессе.

– Вы сделаете это до или после того, как припадете к земле и поцелуете его ноги? – спросил Акос.

К удивлению Акоса, Вакрез развернулся и ушел, ничего не ответив.

Лазмет сидел за столом у камина, когда Акоса привели к нему снова. Комната была похожа на ту, в которой Лазмет нашел Акоса в тот день, когда тот пробрался в поместье: панели из темного дерева, отражающие изменяющийся свет фензу; мягкие ткани мрачных тонов; практически все поверхности заняты книгами.

Лазмет трапезничал. Перед ним лежала запеченная смертоптица, приправленная обугленными листьями ковыль-травы, с поджаренными панцирями фензу. Живот Акоса заурчал. Ведь не так сложно будет стащить немного еды со стола и сунуть в рот? Правда? Риск стоит того, чтобы ощутить вкус чего-то незасоленного, вяленого или пресного. Как же давно…

– Это как-то по-детски, вы не находите? – наконец выговорил Акос, после того, как сглотнул слюну. – Дразнить меня едой, когда морите меня голодом?

Акос знал, что это не его отец. Не в том понимании, в каком был Аоса Керезет, который научил его застегивать пуговицы на кухлянке, управлять поплавком и как зашить унты, если отошла подошва. Аоса называл Акоса «Младшее Дитя», но он не догадывался, что сын перерастет всех. Аоса умирал, зная, что не смог спасти Акоса от похищения, хотя старался сражаться.

А Лазмет обращался с сыном так, будто хотел разобрать его на части и собрать заново. Как будто Акос был предметом изучения, который разбирали на уроке по естественным наукам, чтобы посмотреть, как он устроен.

– Я хотел посмотреть, как ты отреагируешь на еду, – пожал плечами Лазмет. – Чтобы понять, животное ты или человек.

– Вы поставили конкретную задачу перед Имой Зетсивис. Она должна изменить меня, – ответил Акос. – Какая разница, кем я являюсь до изменений, если вы определяете то, кем я стану?

– Я человек любопытный.

– Вы – садист!

– Садисту доставляют удовольствие страдания. – Лазмет поднял вверх указательный палец.

Его ноги были босыми, а пальцы зарывались в мягкий ковер.

– А я от этого удовольствия не получаю. Я – исследователь. Я нахожу удовольствие в обучении. Это не боль ради боли.

Лазмет поднял с колен салфетку, накрыл ею тарелку и вышел из-за стола. Теперь, когда Акос не видел еду, ему стало проще противостоять желанию на нее наброситься.

Има сказала Акосу притвориться, что его противостояние ослабевает. Это и было целью встречи – доказать Лазмету, что его методы работают, но не слишком очевидно, чтобы старик ничего не заподозрил.