Вероника Рот - Судьба

Я не знала, с чего начать. Со смерти отца? Рассказать о теле, которое так и не нашли? Или о назойливых мыслях, что между мной и Ризеком нет и малейшего сходства, будто мы и не родственники вовсе?

Казалось, Акос тоже не стремился к общению. Он расстелил на полу между командирским креслом и переборкой одеяло, которое нашел на корабле, и мы улеглись на него бок о бок, устремив взоры в бескрайнюю пустоту космоса. Паутина теней моего токодара оживилась и обвила запястье, подобно черным нитям. Кончики пальцев ужалила пронзительная боль.

Я не пугалась космической пустоты. Она позволяла мне почувствовать себя незначительной. Едва ли стоящей внимания. И мне было это по душе. Уж слишком часто я беспокоилась о том, что могла причинять вред другим. Вот если бы я была никем и жила в одиночестве, то не совершала бы ничего дурного. Все, чего я желала, находилось сейчас в пределах моей досягаемости.

Акос обхватил мой мизинец указательным пальцем. Его токодар заглушил мой, и тени развеялись. Да. Определенно все, в чем я нуждалась, уже было рядом.

– Скажи что-нибудь… на тувенском, – попросил Акос.

Я посмотрела в его сторону. Он по-прежнему глядел в иллюминатор, а его губы изогнулись в слабой улыбке. Веснушки украсили нос парня и рассыпались вдоль линии ресниц одного из век. Я неспешно подняла руку над одеялом. Не знаю, чего мне хотелось больше – дотронуться до Акоса или вдоволь насладиться предвкушением. Я проскользила подушечкой пальца вдоль его брови.

– Я не ручная пташка, – ответила я. – И не чирикаю по приказу.

– Но это – просьба, а не приказ. Пустяковая просьба. Произнеси хотя бы мое имя.

Я рассмеялась.

– Ты помнишь, что в твоем имени больше шотетского?

– Эх, точно.

Акос потянулся губами к моей руке и клацнул зубами у самой кожи. Из моей груди вырвался смешок.

– Что тебе давалось сложнее всего, когда ты начала изучать тувенский?

– Названия ваших городов. Просто жуть, – ответила я.

Акос выпустил мою руку и ухватился за мизинец и большой палец другой всей пятерней. Прижался губами к моей ладони, огрубевшей от рукояти ток-ножа. Это казалось таким странным. Столь незамысловатая манипуляция с загрубевшей частью меня была способна наполнить каждую клеточку тела жизнью.

Вздохнув, я сдалась.

– Будь по-твоему. Я скажу. Гесса, Шисса, Акос… – произнесла я. – Одна канцлер прозвала Гессу «сердцем» Туве. Она носила фамилию Керезет.

– Единственный канцлер Керезет за всю историю Туве.

Акос поднес мою ладонь к щеке. Я приподнялась на локте и склонилась над ним. Мои волосы скользнули вперед, обрамляя наши лица. Теперь волосы были длинными лишь с одной стороны, а с другой сверкала дермоамальгама.

– Я прекрасно об этом знаю, – произнес Акос.

– Очень долгое время на Туве проживало всего две семьи судьбоносных, – сказала я. – Тем не менее, за этим единственным исключением, власть всегда принадлежала Бенезитам. Судьба назначала канцлерами их. Не кажется ли тебе это странным?

– Может, мы никудышные правители?

– А может, вы – любимчики судьбы? – предположила я. – Что, если власть – проклятие?

– Мы точно не любимчики судьбы, – возразил Акос.

Он произнес это мягко. Настолько мягко, что я не сразу сообразила, что Акос имел в виду. «Третье дитя рода Керезетов умрет, служа роду Ноавеков». Это подразумевало предательство: посвятить жизнь моей семье и погибнуть за нее. Разве это не есть проклятие?

Я с досадой покачала головой.

– Прости. Я не подумала…

– Кайра, – обратился ко мне Акос, а затем умолк и нахмурился. – Неужто ты просишь прощения?

– Мне знакомы кое-какие слова, – насупившись, ответила я. – Я не конченая грубиянка.

Акос рассмеялся.

– А я знаю, как будет по-эссандерски «мусор». Но это не означает, что я в курсе, как правильно это слово употреблять.

– Отлично. Забираю извинения обратно!

Я сильно щелкнула Акоса по носу. Он съежился от боли, но не прекратил заливаться смехом.

– Так как по-эссандерски «мусор»?

Акос ответил. Начало и конец этого слова были словно зеркальными отражениями друг друга.

– Я обнаружил твое слабое место. Стоит мне уличить тебя в незнании чего-то, как ты тут же приходишь в смятение.

Я обдумала его слова.

– Не страшно, что тебе известна одна моя слабость… учитывая, что исследовать тебе еще много.

Акос вопросительно приподнял брови. Я вонзилась пальцами в его левый бок, прямо под локтем, и в правый, чуть выше бедра. Эти слабые места я распознала во время наших тренировок. Акос не защищал их должным образом и съеживался сильнее, чем тогда, когда я наносила удары по другим точкам. Сейчас же я лишь слегка подтрунивала над ним, обнаруживая с удивлением для самой себя, что способна проявлять такую нежность. Мне хотелось выдавить из него еще больше смеха, а не заставить корчиться от боли.