Роман Прокофьев: Заклинатель

Мне не составило большого труда помочь всем, раскинув неосязаемые ментальные руки. Связать порванные нити, восстановить хрупкий энергоинформационный анимы и носителя. Я и сам удивился, как просто это вышло – вернуть их к жизни.

Больше никто не умрет из-за меня.

Часовой привстал, поднялся на колено, нашаривая свое оружие. Возродился Корвин. Гелиос, ощутив прилив сил, с гневным криком вырвала клинок – и мгновенно инкарнировала еще раз, готовясь к новому раунду схватки.

Ворон смотрел на меня. Вернее – на предмет из Синей Стали, который переливался на моей руке. Он неожиданно все понял – и мгновенно заколебался, утратил решительность. Злая воля, сопротивляющаяся моему натиску, лопнула, как напряженная струна, оставив после себя только звенящую пустоту. Я даже испытал жалость, ощущая, в какую бездну рушиться сейчас его разум.

Восставшие Инки не собирались давать пощады. Они действовали вместе, как отлаженный часовой механизм. Техномант создал какое-то поле, полупрозрачной сферой охватившее застывшего Ворона. Воин вытянул руку – и его клинок поднялся в воздух, разворачиваясь хищным острием. А Заклинательница на ходу напитала его энергией Ра, но не «Усилением Света», а чем-то гораздо более мощным, бушующим зарядом солнечной плазмы.

— Корвин, бей!

Крестоносец, с яростным выдохом метнул свой меч, используя «Телекинетику». Он не промахнулся. Клинок – единственное оружие, способное пробить черную броню Ворона, с хрустом пронзил силуэт крылатого противника насквозь.

Секунду показалось, что ничего не происходит… Ворон, не отводя взгляда, вдруг медленно поднял руку и тоже отдал салют Первого Легиона.

А затем он как будто взорвался изнутри. Чудовищный носитель исчез, разлетевшись веером колючих обломков. Там, где стоял Ворон, бушевало яростное пламя азур-взрыва, и я едва успел подхватить его аниму, вытаскивая ее из огня. Я мог бы уничтожить его – и, наверное, безумный убийца заслуживал эту участь. Но внутренняя суть подсказывала, что так поступать неправильно. Нас и так осталось слишком мало, чтобы разбрасываться смертями.

Из черного куба криптора вновь появился цилиндр сосуда Ши. Анима послушно скользнула в черную горловину, и крышка «хранилища душ» закрылась, запечатывая мятежного Инка внутри.

Корвин, Гелиос и Часовой уже были рядом. Все трое Инкарнаторов смотрели на меня – вернее, на предмет, теперь красовавшийся на моей руке. Без сомнения, они его тоже узнали.

— Значит, это правда, — хрипло произнесла Гелиос, — Ты действительно вернулся.

Вернулся? Я не знал, что ответить ей. Потом вспомнил пережитое в Башне Пустоты и коротко кивнул, попытавшись улыбнуться.

Послание из Башни. Очередная нейропломба, сработавшая, когда я открыл тайник. Всепоглощающее видение, оно развернулось передо мной, опять поместив в прошлое, сделав наблюдателем в теле… себя прежнего?

Я стоял у огромного панорамного окна, сквозь которое виднелся Город. Шел дождь, силуэты зданий скрывала серая пелена, а горные вершины тонули в туманной дымке. Но даже она не могла скрыть очертания огромных черных кораблей, зависших под облаками. Интерфейс привычно отмечал названия звездолетов – «Ярость», «Мстящий», «Экстерминацио»…

— Они отбывают уже завтра, — негромко произнес тот, кто был мной. Голос оказался знакомым, тем же самым, что и в посланиях, только чуть более глубоким, без легкой хрипотцы.

— Прекрати. Твое место в Городе, — раздался сзади женский голос.

На широкой постели среди темно-зеленых шелков лежала полуобнаженная женщина. Бронзовая кожа, черные кудри, большие синие глаза. Она лениво потянулась, как сытая кошка, демонстрируя ухоженное сильное тело, и повторила:

— Прекрати, пожалуйста. Жребий брошен, и нам достались белые камни.

— И я не рад этому. Фортуна слепа. Я… не должен бросать Легион. Эта Тревога – самое большое испытание для нас, и мои знания, сила и опыт могут пригодиться на Черной Луне.

— Зачем ты это говоришь? Ведь все решено.

— Нет. Мое сердце подсказывает, что я должен отправиться с ними. И я так и сделаю.

Женщина подобралась, села, скрестив ноги, встревожено глядя на того, кто был мной. На ее плечах и запястьях блестели изящные золотые браслеты. Я вдруг вспомнил, где видел очень похожие украшения. На руках Аурелии, в Тимусе, когда она допрашивала меня. Точно такие же или их же?

— Ты серьезно? Ты должен остаться в Городе. Никто не поймет, если Прометей нарушит собственное слово.