Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том второй

— В смысле?

— Ну, хвост там. Или пулемет. Осколки есть?

— Да. Два. В правой…

— Это не важно. Просто дергай.

После двух коротких вспышек боли я почувствовал просто неописуемое облегчение. Я проверил штаны и нащупал только две дыры. Видимо, более плотная ткань сдержала мелкие осколки. Я даже рискнул сесть, и это было не так больно, как ожидалось. Тяжело выдохнув, я сказал:

— Теперь ухо.

— Ухо? — слабым голосом переспросила Силия.

Я повернулся к ней. Девчонка совсем побледнела, я бы даже сказал, позеленела. Боится крови и решила участвовать в этом дерьме. Ну не дурочка? Не могла выбрать Представителя? Впрочем, если бы она выбрала Представителя, я уже был бы мертв. Вряд ли он стал бы миндальничать, слушая, как я разговариваю с умирающим Авером, а просто выстрелил.

— Давай я сам, — тяжело выдохнув, сказал я.

Силия протянула мне полупустой бутылек с перекисью и бинт.

— Спирта нет?

— Есть, наверное. Хочешь размочить повязку? Больно, наверное, будет…

— Угу, размочить. Только глотку. Принеси, пожалуйста.

На бутылочке со спиртом были лишь две надписи. Одна гласила «Спирт», а вторая «75/100». Крепковато, конечно, но процедура предстояла не из приятных. Я подошел к озеру, глотнул из бутылька и сразу опустил голову в воду, чтобы напиться. Семидесятипятипроцентный спирт оказался пойлом не из лучших. У меня перехватило дыхание, а желудок чуть не вывернулся наизнанку. Но я справился с ним и глотнул еще. А после осторожно набрал в емкость воды по горлышко и выпил, так же запивая пойло из озера. Эффект был просто устрашающим — я окосел сразу же.

Чувствуя, как в желудке горит огонь, я опустил голову в воду, вымачивая повязку. Холодная вода пронзила мое ухо болью, но я терпел, шипя и матерясь. Предположив, что повязка намокла достаточно, я вытащил из воды голову и принялся терзать узел. Я стремительно пьянел, но боль немного притупилась, потому каждое движение практически не вызывало мук. Ну, до тех пор, пока я не начал отдирать тряпку от самой раны.

Конечно же, я хотел выглядеть мужественно. Собирался скрипеть зубами, но не издать ни единого стона. Но когда повязка с кусочками моей кожи и комками спекшейся крови оказалась у меня в руках, я рыдал и завывал от боли. Распуганные моими воплями птицы носились по округе. Силию, кажется, вырвало. А я, заткнувшись, тупо пялился на свое отражение в озере, чувствуя, как на меня снова накатывает отступившее было опьянение. У меня осталось меньше половины ушной раковины. Черт, фактически, ничего кроме мочки у меня и не осталось. И сейчас эти остатки обильно кровоточили. На скуле красовался короткий ожог. Что ж, пара сантиметров влево, и моя красота пострадала бы куда больше. Хотя, мне-то уже было бы все равно.

Совершенно опьянев, я кое-как обработал ухо перекисью и завалился на живот. Силия тормошила меня, говорила, что надо перевязать рану, но я ее не слушал, слишком уж устал и натерпелся. Я просто уснул.

* * *

Этот белый домик носил куда меньше следов разрушения, чем виденные мной ранее. У него были выбиты стекла, часть шифера валялась на земле, разбитая. Стены покрывала копоть. Но ни пожара, ни костей, ни воронок от бомб я не видел. Пожалуй, я бы даже здесь остался, если бы не воспоминания о зеленоглазой девочке.

Но дело не только в ней.

Я обернулся, но было уже поздно. Лишь шорох кустов и качание веток выдавали то, что за мной кто-то подглядывал. Кто-то недобрый. Как и весь этот сад. Если там, где стоял я, следов запустения практически не осталось, то дальше садик практически сразу превращался в дремучий мрачный лес. Наверное, в таких лесах живут оборотни и лешие, а заправляет им Баба Яга или Кощей Бессмертный. Ну, или как минимум волки-людоеды. Плохой лес. Но хуже всего то, что в этом лесу не было ни волков, ни оборотней. Здесь жили люди. Грязные и злые, они убивали и ели друг друга. Плохой лес — плохие люди. Мне, наверное, самое место рядом с ними.

Но я уже был пятнадцатилетним подростком, и поэтому, тяжело переведя дыхание, покрепче сжал кулаки и зашагал по тропинке к дому.

Когда я уже подошел к крыльцу, входная дверь открылась. Меня встречала симпатичная девочка лет семи. Ее аккуратное платьице было испачкано в паутине, а в правой руке девочка сжимала метлу.

— Как ты здесь оказался? — строго спросила она. При этих словах она сделала такой жест, будто я был нашкодившей кошкой, а она хотела прогнать меня метлой.

Но я справлялся куда лучше, чем раньше. И знал, что это не сон, а Отражение. И я узнавал девочку, стоявшую передо мной, хоть она и была на десять-двенадцать лет младше своего прототипа.