Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том второй

Девушка вскрикнула и повалилась на землю, и в этот момент иллюзия рассеялась. Она лежала на земле, я на ней, упершись макушкой в грудь. Теперь у нее не оставалось ни шанса. Я поймал ее локоть и ударил о землю, затем вырвал у нее из рук винтовку и уселся сверху. Она потянулась к поясу, но я заломил ее руку и сам выдрал из кобуры миниатюрный револьвер.

— Я же говорил, что не выстрелишь, — прошипел я, наводя на свою противницу трофейное. — А вот я выстрелю.

Теперь я рассмотрел свою противницу в лицо. Действительно девчонка, ей и двадцати нет. Пусть я ненамного старше, но все испытания словно накидывали мне лет, и никак по-другому, кроме как о зеленой девчонке, о ней думать я не мог.

Да, совсем соплячка… и красивая. Очень красивая. Высокий лоб, правильный овал лица, густые брови, огромные глазищи, вздернутый носик и полные губы, сейчас искривленные от испуга. В глазах девушки стояла мольба, но она молчала. Сильная. И добрая. Я видел это в ее больших глазах. Она действительно никогда не стала бы убивать. Даже меня.

— Ты не выстрелишь, — прошептала она, но голосе не читалось уверенности, лишь мольба. — Так — не выстрелишь.

Что ж, когда-то я и про себя думал, что не способен на убийство.

— Я же прикончил Орайю, ты слышала. Мою союзницу.

Девушка усмехнулась.

— Этот человек — Представитель. Он не полностью чувствует Слепок. Я же поняла, что Орайя умирала на твоих руках. И умирала долго. А когда умерла, ты забрал ее Слепок, но не стал использовать. Я могу различить его.

Она тяжело дышала. Кровь, еще сочащаяся с моих губ, капнула ей на подбородок.

— Ты права. Но именно поэтому я и должен убить тебя. Чтобы жила она.

Теперь в ее глазах стоял не испуг, а ужас. И обреченность.

— Я должен, — повторил я.

Раздались два выстрела. Тело подо мной напряглось и мгновенно расслабилось.

Я выбрался из богатых районов Северного уже глубоко за полночь, не встретив ни единого жандарма. Видимо, местные стражи правопорядка решили не лезть в такие серьезные разборки. Что ж, я их прекрасно понимаю.

Израненный, уставший и голодный, я трусцой бежал по широкой дороге. Двигаться даже в таком темпе из-за кровопотери было тяжеловато, но я кое-как справлялся: все-таки Слепок делал меня не совсем обычным человеком.

Миновав два пологих холма, я свернул с основной дороги, обогнул еще один приличных размеров холм и сразу очутился в густом лесу. Наверное, он был очень живописным, но я все еще не мог расслабиться — от поместья Нелвы меня отделяло едва ли больше восьми километров. Поэтому, едва пересилив себя, я так быстро, как мог, зашагал дальше.

Но до прекрасного лесного озера с небольшой деревянной пристанью добрался лишь к рассвету. Здесь было слишком холодно для человека одетого в штаны и рубаху. Значит, придется терпеть еще и холод.

Напившись прямо из озера, я встал на колени и принялся разбирать свои трофеи. Револьвер, два «Черненьких», автомат и снайперская винтовка. Неплохо. А вот с патронами дела обстояли куда хуже. В револьвере осталось только пять, к полуавтоматическим пистолетам у меня было три полных обоймы, автомат и вовсе оказался практически пустым, а в обойме снайперки нашлось только четыре патрона. Скрепя сердце, я решил бросить автомат и винтовку. Во-первых, из-за малого количества боеприпасов. Во-вторых, если держать оружие на виду, могут возникнуть проблемы с властями, ведь в этих местах порядок более или менее поддерживается. В-третьих, они слишком много весили, их приходилось тащить за спиной, что, ввиду специфики моих ран, было удовольствием ниже среднего. Поэтому я разрядил снайперку и забросил ее вместе с автоматом как можно дальше в озеро, чтобы они не попали в руки кому не следовало. Детям, скажем, или бандитам.

Жутко хотелось лечь, но спина и зад саднили так, что я не решил не рисковать. Поэтому я снова встал на колени спиной к озеру, не став ложится на живот — это сильно снижало радиус обзора. Скрипя зубами, я поправил сползшую на правый глаз повязку и потуже ее затянул, что вызывало новый приступ боли там, где еще несколько часов назад у меня было ухо. Не загнило бы… Да и отсутствие волос на голове сильно раздражало — я даже не мог прикрыть рану. Вместе с присохшими к спине и заднице рубахой и штанами я, наверное, напоминал бандюгана, угодившего в переделку. Впрочем, почти так оно и было.

Стоило мне немного расслабиться, и усталость снова о себе напомнила, причем, десятикратно. Хотелось просто улечься и заснуть, и если бы не боль, я бы так и сделал. Но я продолжал стоять, хотя чувствовал себя идиотом.