Андрей Снегов - S-T-I-K-S Реинкарнация [СИ]

Калитка негромко скрипнула, и они вошли во двор. На первый взгляд двухэтажный кирпичный особняк представлял из себя неплохое укрытие: он стоял в центре заросшего травой участка, а его окна были закрыты добротными металлическими ставнями. На самом же деле такая защита не является непреодолимой преградой для зараженных, даже Максим с его небогатым опытом отчетливо это понимал.

Шурша сухой травой, парни прошли по заброшенному газону и поднялись на крыльцо. Грин забрал у Макса свой рюкзак и, прижав палец к губам, указал рукой на полуоткрытую дверь. Бесшумно отворив ее ногой, он уверенно шагнул внутрь. На всякий случай оглянувшись, Максим последовал за ним.

За порогом его встретил слепящий луч фонаря, прожектором бьющий из темноты.

— Медленно опусти рюкзак и не трогай автомат! — обычно мягкий голос Грина звенел металлическими аккордами. — Стрелять буду без предупреждения!

— В чем дело, Грин, — Макса прошиб холодный пот, — какие-то проблемы?

— Никаких, просто скажи, как меня зовут! — в голосе Грина прорезалась злая ирония.

— Ты издеваешься?

— Нисколько, назови имя и фамилию, — с отчаянием крикнул он, — или просто ускорься и отбери пистолет с фонарем. Докажи, что ты — Умник!

Макс лихорадочно размышлял. Любой психолог посоветовал бы бросить оружие и амуницию и медленно пойти навстречу, произнося нейтральные успокаивающие фразы. И это, наверное, сработало бы на Земле, где монстры не ходят по улицам, а стрелковое оружие в руках не является таким же обязательным атрибутом, как смартфон. В Стиксе люди были другими. Он не знал, на что способен Грин, не понимал, какие отношения связывали его с Умником, и, соответственно, не мог рисковать, применяя шаблонные подходы к общению.

— Пообещай не стрелять до тех пор, пока не выслушаешь меня до конца, — медленно, почти по слогам произнес Максим и бросил на пол рюкзак, — я все объясню!

— Теперь автомат, бери за ствол правой рукой, снимай с шеи и бросай на пол перед собой, — уже спокойнее приказал Грин.

Максим бросил автомат на пол. Он не видел собеседника, но воображение нарисовало худощавую фигуру с пистолетом в вытянутой вперед правой руке и фонарем в левой.

— Медленно обернись, закрой засов на двери, положи руки за голову, и садись на диван, — Грин указал лучом фонаря на старую кушетку, стоящую у стены слева от входа.

Максим повернулся к двери и дрожащими руками взялся за металлический шкворень, подавив инстинктивное желание бежать.

— Отлично, теперь сядь, — луч фонаря переместился, освещая пространство перед кушеткой.

Пружины неприятно скрипнули, Максим облокотился на холодную стену, и почувствовал, что по спине струятся ручейки пота. Грин взял брошенный Максом рюкзак, отстегнул карабин автомата и сел в кресло напротив. Темнота скрывала его лицо, и оставалось лишь догадываться о том, что он сейчас чувствует и собирается предпринять.

— Ускориться ты не способен, что и требовалось доказать, — сухо и безжизненно сказал Грин, — это нормально для нуба. Остается последняя опция — просто назови мое имя.

— Я не знаю твоего имени, и я не Умник. По крайней мере, не тот человек, которого ты знаешь под этим именем.

— А что случилось с ним? — голос Грина ощутимо дрожал и срывался на крик.

— Умник мертв, — сообщил Макс и запоздало подумал, что такая формулировка звучит весьма двусмысленно.

Он собрался рассказать, что виновник смерти — кусач, но тишину разорвал грохот выстрелов.

Три или четыре пули ударили в стену позади Макса, осыпав его шрапнелью из кусков штукатурки. В ушах зазвенело от оглушительного грохота, левый висок резануло от боли, и по лицу потекла струйка крови. На этот раз страха не было, лишь выплеск адреналина заставил сердце биться чаще. Во вдруг наступившей тишине оностучало африканским там-тамом.

Фонарь упал, покатился по полу, и желтый луч заметался, отбрасывая ломаные тени. Сгорбленный, с поникшими плечами и пистолетом в полуопущенной руке, Грин застыл посреди комнаты, вперив в пол взгляд блестящих от слез глаз. Постояв так некоторое время, он посмотрел на Макса и молча подошел к старому деревянному буфету. Раздался скрип открываемой дверцы, и в его руках появился графин, наполненный темной жидкостью. Грин достал два граненых стакана, тускло сверкнувших в свете умирающего фонаря и неспешно их наполнил. Он деревянной походкой направился к дивану, сел рядом с Максом и протянул ему бокал. В ноздри ударил терпкий и насыщенный запах домашнего вина. Грин, не чокаясь, выпил, поставил стакан на пол, приложил ладони к вискам и, облокотившись на стену, закрыл глаза.