Валерий Старский - Интеллектум

— Жаль, — с горечью и усталостью в голосе сказал главный хирург, отступив от операционного стола. Реанимационные действия ни к чему не привели, мониторы контроля гемодинамики показывали давно очевидное: смерть. Как бы эти хорошие люди в белых халатах ни были привычны к подобному, этот малыш всех заставил прятать влажные глаза.

Наверное, поэтому никто из присутствующих в операционной и не заметил, как у мальчика, уже накрытого простыней, кратковременно и ярко осветились грудь и темя.

Главврач уже успел выйти из бокса, но его догнала операционная сестра, взволнованно сообщив:

— Лев Моисеевич, Лев Моисеевич! Он ожил.

Несмотря на солидность и тучность, хирург без раздумий ринулся обратно в операционный бокс.

— Первый раз такое в моей практике, — тихо заявил он, озадаченно смотря на мониторы. Из задумчивости его вывела все та же расторопная сестричка:

— Лев Моисеевич, как оформлять пациента? У нас на него и данных-то никаких нет.

Старый и опытный хирург думал недолго.

— Запиши Феникс Алексей Львович. Потом, когда придет в сознание, разберемся.

Но ни через месяц, ни через два, даже через год не разобрались. Не сделал этого и детдом, куда определили Феникса после выписки из больницы. По большому счету он был никому не нужен: двенадцатилетний мальчишка, потерявший память и приговоренный к инвалидной коляске.

***

Прошло десять лет.

Куинс, Нью-Йорк, Аэропорт имени Джона Кеннеди

Оранжевый раскаленный диск стоял в зените. Жарко. Но разве бывает что-нибудь лучше запаха перемен? Взбитого из свежего ветра с Гудзона, разогретого асфальта и нескончаемого шума международного аэропорта.

— Алеша, ты уверен насчет Москвы и коляски? — спросила роскошная афроамериканка телосложения плюс сайз, крепко приобняв белобрысого бледного красавца на заднем сиденье такси.

— Да, Лулу, пора возвращаться домой, а ее, — он указал большим пальцем за спину, имея в виду складную инвалидную коляску, лежащую в багажнике автомобиля, — отдай кому-нибудь из Браунсвилла. Я на это двухколесное чудовище больше никогда не сяду.

Пышнотелая и все же невероятно приятная во всех отношениях женщина с белоснежной улыбкой в пол-лица громко расхохоталась.

— Как же ты там, в головном офисе, и такой стремительный? — с иронией хохотнула Лулу.

Парень ухмыльнулся и пожал плечами.

— Ты же знаешь: Яндекс везде Яндекс. Главное — это мозги. И пусть я стану черепахой, но, надеюсь, все же самой быстрой из подвидов, а главное, креативной.

Алексей пристально посмотрел на Лулу, словно стараясь почетче запомнить своего друга, и продолжил:

— Береги себя, мой ангел-хранитель. И да, нам пора прощаться. Долгие проводы — лишние слезы, как говорят у нас в России. Дальше я сам.

Тучная красавица с нежным сердцем шумно вздохнула: она знала, что спорить с этим стальным парнем с невероятно голубыми пронзительными глазами бесполезно. Поэтому прижала лучшего друга к своей необъятной груди и, прослезившись, сказала:

— Знай, Феникс, тебе всегда рады в Нью-Йорке.

Парень кивнул и ответил:

— И ты, как только сможешь, прилетай в Москву. Лучше зимой, на Рождество. Хорошую водку, трескучие морозы и баню с березовым веником обещаю, — ответил Алексей и открыл дверь. — И не смотри мне вслед, уезжай, пожалуйста.

Такси укатило, а он остался стоять с небольшим рюкзачком за спиной и двумя костылями, внутренне готовясь к боли и маршруту до стойки регистрации.

Алексей широко улыбнулся, посмотрел на свои ущербные нижние конечности, которые уже начинали надсадно болеть и прошептал:

— Ну, раз ты уже здесь, госпожа, я пошел. — И с отрешенным лицом игрока в покер заковылял, превозмогая боль, в выбранном направлении, дергано переставляя ноги, словно ходули. А госпожа боль не преминула последовать за одним из своих адептов.

Путешествие до кресла в «Боинге» далось непросто, но легче, чем изначально предполагалось: как ни странно, помогла богиня красоты и грации, зачем-то решившая лететь этим же рейсом.

Такое очаровательное создание он увидел впервые. Феникс даже забыл про боль. Стремительная, высокая и невероятно грациозная, волосы цвета вороньего крыла заплетены в тугую толстую косу, перекинутую на высокую грудь. Глаза невероятные, большие, слегка миндалевидные, колдовски зеленые и искрящиеся. Походя глянула и кротко улыбнулась, а в глазах зажглись и потухли звезды. Алексею даже показалось, что на несколько мгновений он вообще забыл, кто он и зачем здесь. Под таким впечатлением с размышлениями: «Кто же эта фея в простой джинсе: модель или теннисистка?» — Алексей и достиг салона самолета.