Олег Леконцев - Горячий контакт

Коромысло с видимым удовольствием прошелся вдоль строя, поглядывая на помятые опухшие лица, владельцы которых страшно желали закатить ему в морду.

– Товарищи! – тожественно объявил он, – враг прорвался на территорию городка. Ваша задача: совершить десятикилометровый марш-бросок за полтора часа и выбить его в тайгу. После этого задачу можно считать выполненной.

Глухой тоскливый стон был ответом мичману. Десять километров! За какие же грехи их так наказывает сатана и его адепт Коромысло? За краску или за мнимое нападение саргов?

– Разговорчики! – рявкнул мичман, – налево, шагом марш!

Только позднее, через два месяца, когда мы уже начали летать, тот же мичман Возгальцев объяснил нам, что такая лихая нагрузка была своего рода физическим и психологическим тестом для проверки поступающих на курсы и отчисления откровенно слабых. Война заставила значительно снизить требования к курсантам, но некоторая чистка шла и в рамках тотальной мобилизации. Садить за штурвал летающей тарелки неспособных к бою было слишком дорого. Ну и шло обычное закаливание, разумеется. С нами, приехавшими раньше, проверка прошла до начала курсов, приехавшими позже – в начале занятий. Избежать этого этапа военной жизни не мог никто. Военный пилот должен быть выносливым физически и устойчивым психологически.

А пока мы сошли с плаца и принялись наматывать круги вокруг казармы. С каждым оборотом вокруг здания становилось все тяжелее. Первыми сошли с династии почти все доходяги. Потом начали сваливаться с дорожки здоровяки. Постепенно сложилась небольшая группа, которая упорно бежала, войдя в определенный ритм. Во рту давно пересохло, глаза ничего не видели, но ноги передвигались. И мы дошли.

Слова Коромысла о завершении марша были волшебной музыкой. Но последующие ввели в состояние тихой ярости.

– А теперь, ребята, вам, оставшимся в живых и боеспособных, надо взять штурмом здание.

Какое здание, автомат тебе в задницу, ты перестанешь над нами издеваться?

В голове появилась изуверская мысль. Коромысло говорит о здании. Но их два – пустой склад и центр управления полетами, расположенный в здании штаба. Мичман, конечно, имеет в виду склад. Но мало ли что он может иметь. Точного адреса нет, поэтому мы можем ошибиться. Я толкнул Мишку Самарина в бок:

– Штурмуем штаб.

Тот посмотрел на меня, как на человека, внезапно сошедшего с ума. Но потом в его глазах появилось понимание.

– Взвод! – захрипел я пересохшей глоткой, – в атаку вперед!

И рванулся к штабу. За мной побежал Мишка, Марат, а когда рванулся Димка, за нами, не раздумывая, побежали и остальные, повинуясь стадному инстинкту.

Позади остался изумленный крик мичмана, впереди приближался штаб, в котором в ночную смену работал, освещенный яркими огнями, только центр управления полетами (ЦУП). С яростными криками и громким матом вы ворвались в помещение и потребовали от дежурных операторов сдаться.

Операторы – контрактники в звании от рядового до сержанта, под командованием младшего лейтенанта – явно испугались. Я бы тоже испугался. Тишина, покой поздней ночи, уже светает и вдруг появляется толпа грязных бешеных курсантов. Может, они с ума сошли от напряжения?

В общем дежурная смена дружно подняла руки, успев предварительно нажать сигнал тревоги.

Как мне потом рассказывали старослужащие, такого переполоха на территории городка не было за все время существования и курсов, и училища. Сигнал тревоги, настоящий, а не учебный, поступил из ЦУПа и был обязательным для срочного реагирования. Наземные боевые части бросились занимать оборону, тыловики потели от страха, забаррикадировавшись на кухне и в складах, зенитная оборона лихорадочно искала вероятного противники, шесть тарелок Су поднялись в воздух.

Пока Коромысло вывел нас на плац и присоединил к уже стоящим "погибшим" во время марша, к штабу подъехало сразу два генерала – наш Свекольников и начальник училища Артамонов. Надо сказать, с ситуацией они разобрались быстро. Выяснив у операторов произошедшее и отменив тревогу, они ускоренно направились к плацу.

Первый раз видел нашего мичмана побледневшим. Приближающие генералы, судя по решительному виду, готовые приступить к военным действиям со своими, поскольку врага не оказалось, заставили его съежиться. Но когда они подошли, Возгальцев встретил их бравым рапортом.

– Мичман, мать, – недовольно сказал Артамонов, – на будущее, развлекайся поскромнее. Весь гарнизон на ушах. Думал, что мы в Москву докладывать будем?