Елена Гусарева - Теломерон. Таблетки от бессмертия

«Вот этот парень на анатомическом столе, разве он мертв?» — спрашивал себя Никита, нанося розовую пудру на сероватые впалые щеки покойника. В гробу с климат-контролем он, как и прежде, останется вместилищем для триллионов микробов, которые продолжат свое существование. Еще многие и многие годы значительная его часть будет жить и чувствовать.

Никита закончил работу и отправился домой.

День розыгрыша приближался, а Никита еще не решил, что делать с лотерейным билетом. Он-таки предложил его татарину. А тот, ни секунды не колеблясь, согласился выложить двести кредитов немедленно. Никита испугался и пошел на попятный, сказав, что пошутил. Начни татарин торговаться, он скинул бы еще пятьдесят и уступил. Но слишком быстрое согласие настораживало. Водитель катафалка казался скользким типом, повсюду ходил с записной книжкой, куда карандашом записывал что-то. Не однажды он был застигнут у двери или за поворотом коридора, подслушивая разговоры Никиты и Хавецкого. Возможно, стучал директору конторы, тогда полбеды. А если в соцнадзор?.. Ничего крамольного Никита и Хаецкий не обсуждали, но все равно было неприятно. Гробовщик и патологоанатом, не сговариваясь, тихо ненавидели сослуживца, и водитель, кажется, платил им той же монетой. Больше всего Никиту раздражало, как тот коверкает слова. Уж лучше бы балаболил по-своему. Ник с куда большим удовольствием послушал бы голос импланта-переводчика. В конце концов, не зря же он отвалил круглую сумма за его вживление.

Никита плелся домой усталый. Две церемонии похорон за день, да еще пять новых клиентов и, соответственно, несколько встреч с ритуальными агентами и парой скорбящих родственников, которые решили организовать погребение своими силами. С агентами все решалось быстро. Серьезный разговор по пунктам: запросы нанимателя, на чем можно накрутить и сколько. Распил накрутки составлял, как всегда, десять процентов агенту, десять — гробовщику, остальное — прибыль конторы. Таковым было негласное соглашение с боссом. Со своего навара Никита всегда отстегивал три процента Хавецкому, считая, что так честно. Водитель получал фиксированные двадцать кредитов со сделки, вне зависимости от размера черной прибыли гробовщика.

Вести дела непосредственно с родственниками покойных обычно не входило в обязанности гробовщика, но иногда случалось. Никита ни от кого не отказывался. Беседы со скорбящими были давно отрепетированным спектаклем, в котором гробовщик выступал и за сценариста, и за режиссёра, и за главного актера. Начиналось все стандартной песней: «Здравствуйте. Пожалуйста, располагайтесь», — рукопожатие, похлопывание по плечу, участливая мина на лице, «Примите мои соболезнования». Никита предлагал скорбящим чаю, интересовался жизнью покойного, и, между делом, прощупывал финансовые возможности клиентов. Лишь потом приступал к обсуждению прейскуранта.

На этот раз в кабинете гробовщика сидела семейная пара средних лет — родители шестнадцатилетнего парня, завершившего свою жизнь запланированной эвтаназией. Растрепанная женщина в темно-фиолетовом платье комкала в руках платок, поминутно вздрагивала и, казалось, не вполне понимала, где находится. К предложенному чаю она не притрагивалась. Седой мужчина с бородкой, ее муж, выглядел спокойным и мрачным.

— Наш мальчик мог стать таймером, он был очень… — женщина опять вздрогнула и промокнула глаза платком. — Лучший в рейтинге школьного образования. Ему предложили перейти кандидатом в «Элиту», а он отказался. И все из-за этой стервы! Бессердечная тварь! Это она убила нашего мальчика!

Мужчина сжал губы и уперся угрюмым взглядом в Никиту. Тот сочувственно покивал, привстал и опять похлопал женщину по плечу.

— Я вас понимаю, — проникновенно сказал Никита, всем видом изображая сочувствие. — Ваш сын учился в «Альфе»?

— Конечно, — гордо отозвалась женщина.

«Дорогая школа», — отметил про себя гробовщик. — «Да что там, если они смогли позволить себе детородную лицензию… Хотя, может, успели бесплатно?»

— Начинал в «Гамме», — добавил отец покойного, — но три года назад перевели в «Альфу» за отличную успеваемость, дали стипендию.

— Уникальный мальчик, — всхлипнула женщина. — В новой школе и познакомился с этой бездушной стервой.

— Его нельзя было остановить? — поинтересовался Никита.

— Артур подал официальное прошение в соцнадзор, — Мужчина покачал головой. — Ему исполнилось шестнадцать, мы больше не могли вмешиваться, если хотели провести с ним последние часы.