Мира Грант - Чужой - Эхо [litres]

Мы побежали к стартовой площадке так быстро, как только осмелились, прекрасно при том понимая, что каждый шаг мог стать последним. Но на нас никто не напал, и мы добежали до конца колониальной улицы. Впереди – длинный открытый участок между нами и стеной космопорта.

Мама всегда говорила, что если колония выстроена вокруг космопорта, ее жители чего-то боятся. Во время взлета и посадки судов много чего может пойти не так, и если вы хотите жить спокойно, космопорт вы вынесете за черту поселения, где авария или взрыв топлива не будут стоить множества жертв. Но поступив так, вы автоматически признаете, что планета, куда вы прилетели, – не просто застывшая в космосе скалистая формация, а ваш будущий мир, и вам придется столкнуться с опасностью.

– Космопорт – и так близко? Тут явно что-то нечисто, – сказала мама в первый же вечер после того, как мы переехали из нашего временного жилья в колонии в дом за ее пределами. – Кто-то в управе очень боится, что придется экстренно эвакуироваться, вот и не думает совсем о безопасности. Пожалеть можно, понять – нельзя. Эти люди неправы.

В ее словах я совсем недавно удостоверилась: здешние меры безопасности в конечном счете привели к тому, что враг захватил колонию всего за сутки и без труда уничтожил жителей. Вот почему теперь я колебалась. Двадцать ярдов открытой местности – это немало, а монстры передвигаются быстро. Если нас застигнут здесь, мы ничего не сможем предпринять, чтобы спастись.

В любом случае, топтаться на одном месте – не выход.

– Все фиговее и фиговее, – пробормотала я и ободряюще сжала руку Коры, прежде чем мы с ней сорвались с места.

Мир сжался до узкой прямой линии. Я чувствовала, как прыгает сердце в груди, слышала, как шлепают по земле подошвы Коры. Она старалась не отставать, не просила притормозить или остановиться. Я не оглядывалась. Если за нами гонятся, то об этом лучше не знать.

Дверь порта оказалась закрыта. Не знаю, хорошо ли это. Может, за ней пришельцы еще не побывали. У самого порога я остановилась и оглянулась на Кору. Подруга кивнула, выхватила из кармана карту доступа и провела ею по сканеру. Тот пискнул, но замок не открылся. Кора нахмурилась и снова провела картой. Тишину кругом прорезал неприлично громкий писк. Если из-за него мы погибнем, будет очень тупо.

– Подожди, – вполголоса проговорила я и схватилась за ручку двери. – Попробуй-ка теперь.

Кора провела картой в третий раз, и я изо всех сил потянула за ручку. Панель подала сигнал – и вот дверь щелкнула и распахнулась. Кора облегченно вздохнула, пряча карточку обратно в карман. Теперь эта штучка бесполезна: нет больше дверей, которые можно было бы ей открыть. Но она принадлежала ее матери, а у Коры не было времени забрать из дома что-то на память. Возможно, карточка – единственное, что осталось у нее от Делии, и не мне судить Кору за подобную привязанность.

Узкий коридор по ту сторону двери, к счастью, чист. Ни на стенах, ни на полу крови нет. Потолочные лампы светили ярко, устойчиво – никаких поломок или отключений. Я не хотела тешить себя лишними надеждами, но надеюсь, все так и есть. Если монстры ничего не повредили в пусковых системах, мы просто заберемся в шаттл и покинем планету еще до того, как они поймут, что мы сбежали.

Развязка, какой бы она ни была, близка.

Я вошла в коридор, вдыхая прохладный сладковатый воздух, оставлявший слабенький металлический привкус на нёбе – привкус стерильных помещений, чистящих средств и машинного масла. Погодите-ка… Я бросила испуганный взгляд на Кору, когда та шагнула за мной внутрь и закрыла за собой дверь. Та захлопнулась с шипением и лязгом.

– Ты, получается, много времени тут проводишь? – спросила я.

Она удивленно моргнула.

– Как ты догадалась?

– Каждый раз, когда мы целуемся, замечаю: у тебя губы машинным маслом отдают.

Она прикрыла ладошкой рот, и на мгновение мне показалось, что она вот-вот улыбнется – несмотря на все, через что мы прошли сегодня. Мысль эта обнадеживала. Если она еще способна улыбаться, все может сложиться хорошо. Возможно, мы с Корой сумеем оправиться от всего, что видели, и выжить.

– Никогда бы не подумала, что это меня выдаст, – призналась она. – Мой отец – он инженером был. Строил колонии, считай, с нуля. Папа многому меня научил, прежде чем они с мамой разбежались, и мне нравилось с ним возиться. Я вообще люблю ручной труд. Потому-то и приходила сюда, когда не было занятий или работы по дому, училась вместе с инженерами запуска. – Она погрустнела, улыбка на губах умерла, так и не родившись. – Меня охотно учили, так что, думаю, если с твоим шаттлом что-то не так, я починю. Вот только… не думаю, что здесь меня еще кто-то чему-то научит.