Ольга Ворон - Сезон охоты на единорогов

Тис с воем сквозь зубы уткнулся в шею умирающему, но не выпустил его плеч из рук. Мышцы на его спине сводило и корёжило от напряжения ожидания удара, и он не смел даже на миллиметр сдвинуться в сторону, боясь, что следующая пуля пройдёт мимо него и окажется в теле уже затихающего. И потому, когда умирающий, потеряв сознание, начал сползать вниз по двери машины, он, жёстко подхватив плечи, опускался на колени вместе с ним — движение в движение, закрывая собой.

Когда со спины размашистым шагом подошёл Константин, он склонился над погибшим, сгорбился, готовясь принять последний удар, и не поднял головы.

Он уже был готов к уходу вслед за отходящим на Мерцающий Мост.

Он чувствовал движения Великого, но рассудок и чувства его были с отходящим. Константин потянул руку. Сейчас тронет шею и сильными пальцами сокрушит связь меж сознанием и сердцем. Или вонзит клинок, рванув кровеносные сосуды? Или из «кармана» достанет пистолет и выстрелит в затылок?

В глазах тиса оставалось равнодушие.

Сухая крепкая ладонь мягко легла на плечо, принуждая обратить внимание.

Женька медленно обернулся.

— Вина моего человека, — просто сказал Константин. — Как ты хочешь убить его?

Тис повёл заторможенный бесчувственный взгляд дальше. Туда, где два крепких бойца удерживали на коленях, со сведёнными локтями за спиной ещё одного. Как совсем недавно стоял сам тис. И старший Великого — Фёдор — молча стоял над пленником, ожидая команды.

Убийцу взяли, не покалечив — такая честь предоставлялась осиротевшему ведомому. Константин отдавал своего человека на муку в обмен на восстановление своей чести.

Тис не мог не признать благородства Великого, но это уже ничего не могло исправить.

— Почему?! — прошептал он в бессилии.

Константин перевёл жёсткий в явном спокойствии взгляд на ослушника.

Боец дёрнул бледными губами, давно уже прокусанными в бесполезном, но бешеном сопротивлении:

— Он убил тура Сергея! Моего тура!

Константин расстроенно покачал головой и снова посмотрел на ведомого:

— Как ты хочешь убить его?

Просо дёрнул плечами в бессилие выбора, и Константин опять не ошибся в выводах — обернулся к своим и одним кивком передал волю.

Ослушника отпустили, дав возможность стоять свободно.

Боец выпрямился, упрямо тряхнув головой. Повёл освобождёнными плечами, умиряя боль в потянутых мышцах. И гордо вскинул подбородок, подставляя шею. Взгляд — в небо. Значит, ни о чём не жалеет.

Фёдор подступил сзади и молча рванул из «кармана реальности» клинок.

Первый удар — горло. Резко, жёстко, разрывая почти до кости.

Пока боец хрипел, стискивая кулаки и закатывая глаза, — второй удар.

В ключицу. До сердца.

Успеть вытащить. И отступить. Чтобы не мешать свободному падению тела.

Спокойная традиционная смерть без лишних страданий — милосердие к равному, прощение преданности. Бойцу дали уйти достойно.

Фёдор достал из кармана уже окровавленный когда-то платок и задумчиво начал оттирать клинок. Константин отвернулся от места казни к замершему над телом своего ведущего тису:

— Чем мы ещё можем помочь тебе, мальчик? — тихо спросил Великий.

Это значит — проси. Великий может всё! Только вернуть к жизни уже не сможет.

«Ничего», — покачал головой Женька, стремясь быстрее оказаться один.

Константин понял. Присел на корточки, рассматривая отрешённое лицо тиса и коротко кивнул:

— Одна смерть оплачена. У вас три дня. Но, если вы немного припозднитесь, я не буду считать это тяжёлым проступком…

Женька кивнул, но по тому, какими стеклянными, пустыми остались глаза, Константин понял, что сказанное прошло мимо его рассудка. Недовольно кашлянув, Великий поднялся на ноги и отвернулся от тиса:

— По машинам! — крикнул он, и стремительно направился к вертолёту.

Бойцы без суеты и спешки стали расходиться по своим машинам, часть десантом зависала на автомобилях, оставшихся на ходу. Армия Последнего Ведущего Константина Великого уходила.

Фёдор оказался над склонённым, ещё переживающим последние слова Великого, но не понимающим их смысл, совершенно незаметно. Положил ладонь на плечо замершего от боли и сказал о том, что мог не увидеть за пеленой горя ставший бессильным тис:

— Он ещё дышит…

Но Женька дёрнулся только, когда под ноги ему упал тяжёлый футляр аптечки.

Замедленно поднял голову. Но Фёдор, развернувшись по-солдатски, уже уходил к своему ведущему.

За спиной ведомого забили лопасти вертолёта. Заметался накалённый солнцем воздух. Пригнулась трава.