Андрей Ильин - Пропащий [СИ]

Сети перемещаются в одном направлении. Данила тянет шею, насколько это возможно в сетке, обдирая кожу на лице и едва не срывая уши. Впереди показывается полукруглая площадка, на которую сетки опускают. Запорные устройства размыкают клыки, сетки раскрываются, люди вываливаются на площадку, которая очень напоминает разделочный стол — блестящая металлическая поверхность отполирована множеством тел, по бокам видны желобки для стока жидкости, края загнуты вверх, чтобы ничего не сваливалось. Вдоль стола через равные промежутки установлены какие-то столбы, из которых торчат механические трехпалые клешни. Или руки с тремя пальцами, но без ладоней. Эти клешни-руки ловко сдирают одежду и обувь. Тела кладутся на стол, конечности вытягиваются вдоль туловища. Следующая пара рук аккуратно приподнимает тело и пеленает прозрачной лентой, но не сплошняком, а через равные промежутки, так что бы поверхность тела осталась открытой. Но это только тех, кто лежал спокойно. Других пеленали по полной программе, как младенцев, оставляя открытым лицо. Третья пара рук перекладывает упакованное тело на ленту транспортера. Что дальше, Данила не видел, как ни старался. Зато усек, что при раскрытии сетки люди вываливаются на стол как попало и многие очень чувствительно бьются головами и другими частями тела. Трупам все равно — были и мертвые, иначе как объяснить полную неподвижность и неестественные позы! — а вот живым приходится очень не сладко. Если, конечно, сладким можно назвать переломы рук и ног без наркоза. Но некоторым удавалось остаться целыми.

Данила забарахтался, словно только что выловленный карась в садке, стараясь принять позу эмбриона ногами вниз. Получилось не очень, главным образом из-за того, что ноги стали враскоряку, а зад оттопырился. Это означало, что при открытии сетки он брякнется на ж…пу и очень больно. Потрепыхавшись немного Данила понял, что все зря и надо готовиться к жесткой — а лучше очень жесткой! — посадке. Так и произошло. Через считанные секунды внизу появляется сияющий полированным металлом стол, сетка раскрывается, Данила летит вниз стремительной какашкой в позе лотоса. Удар хорош! Аж стол загудел. Боль пронзила седалище, но радость екнула в груди — яйца не отшиб!

Не дожидаясь, пока манипуляторы уложат на стол, укладывается сам и вытягивает руки ноги по швам. Удирать со стола не стал. Что-то подсказывало, что ничего хорошего из этого не получится, а вот головы можно лишится одним щелчком железного пальца манипулятора. Механические руки подхватывают, укладывают и обматывают. Прозрачная лента вдобавок оказалось еще и липкой, как скоч. Или скотч? Всегда путал виски с липучкой.

Вытянув шею, словно любопытный гусак, Данила смотрит вперед. Лента транспортера ныряет в какую-то трубу, а за ней разделяется натрое. «То ест в трубе происходит некое разделение, — понял Данила. — Интересно, по каким признакам? Получается, впереди не труба, а некий прибор вроде томографа. Но что же там проверяют?» Труба надвигается, словно беззубая акула с разинутой пастью. Внутри темно, только по внутренней поверхности трубы суматошно мечутся бледные пятна фиолетового и желтого цветов, появляется голубоватое свечение, сменяется ядовито-зеленым. Данила получает ощутимый удар в бок, тело переворачивается несколько раз и вот он уже несется вниз с нарастающей скоростью. Кажется, что вот-вот вывалится из трубы прямо в пропасть … наклон трубы резко уменьшается, движение замедляется, впереди появляется пятно бледного света. Данила едет ногами вперед, он поднимает голову, насколько возможно, пытаясь увидеть к чему приближается. Может, там опять металлический стол, как в мясном отделе гастронома и какие нибудь ящеры в окровавленных фартуках разделывают тела на части.

Труба обрывается, Данила падает на ленту транспортера. Повертев головой, видит, что ни спереди, ни сзади никого нет. Он в помещении типа складского ангара, тускло горят потолочные фонари. Серые стены вроде как из бетона, пятна зеленой плесени наползают друг на друга. Воздух насыщен влагой, густой запах тухлой капусты выворачивает наизнанку желудок и заставляет слезиться глаза. Тишину нарушает только шуршание резиновой ленты, да едва слышное повизгивание роликов транспортера. Некоторое время Данила плывет в вонючей пустоте, затем лента обрывается и Данила падает на что-то мягкое и невыносимо пахнущее разлагающимся мясом. Сквозь приглушенный шум работающего механизма доносятся осторожные, будто бы крадущиеся шаги. Данила в ужасе — маньяк подкрадывается с окровавленным кухонным ножом подбирается, кто ж еще? — поворачивает голову.