Руслан Бирюшев: Дорога домой

Огромные яркие звёзды, рассыпанные по бархату чёрного неба, напоминали разноцветные алмазы — белые, жёлтые, голубые. Они были так близко, что казалось протяни руку — и коснёшься одной. А то и оторвёшь от бархатной «подложки», сожмёшь в кулаке… Прелесть планетоидов без атмосферы — между тобой и звёздами никаких преград. Лишь миллиарды километров пустоты. Правда, если на планете нет атмосферы — то нет и падающих звёзд, а майор спецназа Земной Федерации Марк Браун совсем не прочь был бы сейчас загадать желание.

— Командир, спуститесь вниз. — Раздался в наушнике его гермошлема голос капитана Танди. — Будете долго сидеть на улице — под астероидный дождь попадёте.

Заместитель майора, конечно же, шутил — имперцы не стали бы размещать станцию наблюдения там, где её может разнести природным явлением. Но майор, сидевший на корточках, всё же встал, машинально отряхнул штанины скафандра — жест, въевшийся в подкорку ещё с довоенных времён. Спросил:

— А не вынесешь ли ты мне зонтик? Хочу ещё подышать свежим вакуумом. У вас внизу душно.

Танди помолчал секунду, потом вдруг сказал серьёзно, совершенно без перехода:

— Командир, на флотской частоте — позывные федеральным кодом. Пока слабые, но Феррах говорит — источник приближается. Множественные источники…

— Флот… в этой системе? — Майор сглотнул, снова посмотрел на небо, будто ожидая увидеть среди звёзд движение.

— Пока не знаем, сэр. Похоже на то.

— Это… было бы неплохо. — Протянул Марк. — Ждите, я спускаюсь.

Стальные ворота, некогда запиравшие вход на станцию, валялись сейчас по сторонам от него, искорёженные взрывом. В полого уходящем вниз коридоре Брауна тоже ничто не задержало — внутренние створки шлюзовой камеры были аккуратно разломаны куда меньшими порциями взрывчатки. Сапёр поработал на славу, ухитрившись не обвалить туннель…

Двадцать дней назад силы Земной Федерации начали давно запланированное наступление на позиции Империи в этом секторе. А двадцать два дня назад в сектор были заброшены множественные диверсионные группы с целью расчистить путь атакующим и усложнить жизнь имперцам. Группе Брауна — «двадцатке», по порядковому номеру — поручено было отыскать и вывести из строя станцию слежения за дальним космосом. Командование знало (видимо, от агентурной разведки), что имперцы врыли станцию в почву крупного планетоида у границ этой системы — но ничего более. Корабль-невидимка прошёл по краю гравитационного колодца, «выстрелив» в планетоид майором, его бойцами и контейнерами снабжения. Сутки пятнадцать спецназовцев летели сквозь пустоту, сохраняя радиомолчание, несколько часов маневрировали двигателями бронескафандров, замедляясь перед посадкой — и благополучно приземлились на серую поверхность космического булыжника. Манёвр был сложнейший, но знакомый «двадцатым», потому обошлось без потерь — если не считать пары пропавших контейнеров с экипировкой. Собравшись вместе и распаковав уцелевшее снаряжение, оперативники за полдня прочесали всю поверхность планетоида и отыскали-таки замаскированный лишь слоем пыли бронированный люк. Вскрыть его не составило труда. Станция по ту сторону шлюза оказалась автоматической, персонал ей не требовался. Люди Брауна обезвредили защитную автоматику, извлекли блоки памяти из компьютеров, подорвали всё остальное. Выбрались на поверхность, активировали радиомаяк и принялись ждать. Забрать их должны были через сорок восемь часов после выполнения задачи.

Но никто так и не явился — ни сорок восемь часов спустя, ни сто сорок восемь. На сотом часу ожидания Марк распорядился вырубить маяк и спуститься в разгромленные помещения станции. У него возникли нехорошие подозрения, что раньше спасателей прилетят имперцы. Предполагалось, что с началом наступления им будет некогда проверять внезапно умолкший планетоид — только вот что-то явно пошло не так…

После визита гостей из Федерации имперская станция для жизни не годилась — но в её закромах нашлось несколько аварийных комплектов, предназначенных попавшим в беду космонавтам. Вместе с собственными запасами «двадцатки» еды, воды и кислорода хватало на месяц жизни в скафандрах. И майор решил затаиться, слушая эфир. Похоже, не напрасно.