Игорь Соловьев - Время полыни [litres]

С остальными членами группы Сергей познакомился в тот же вечер. Было их трое. Еще один новичок, откликавшийся на погоняло Кучер, – двадцатилетний парень, появившийся в поселке парой недель раньше. Приходился он дальним родственником другому старателю из той же артели – Володе Факелу. Сокольских догадался, откуда пошло это прозвище. На бицепсе мужчины лет пятидесяти синела характерная татуировка: горящий на ветру факел, в пламени которого ярко выделялись буквы «ВТК». Сам факел при этом был оплетен колючей проволокой. Все вместе это говорило о прошлом владельца само за себя.

Третьим человеком был высокий, хорошо сложенный парень с копной рыжих волос, представившийся как Шмидт. Что это – прозвище или фамилия, Сергей уточнять не стал.

Четвертым был сам Сухой, а Птица соответственно стал пятым.

Сереге выдали матрас с раскладушкой, посоветовав в будущем разжиться где-нибудь нормальной кроватью, ну или на худой конец смастерить ее самому, и отправили спать, чтобы он проснулся уже новым членом их прекрасного дружного коллектива.

Следующие два дня Сухой рассказывал о том, какие бывают аномалии, как их различить невооруженным глазом, на какие приметы следует обращать внимание. Оказалось, что данные пакости в Зоне были довольно разнообразны, но, к счастью, встречались редко. В отличие от военных сюрпризов: тут тебе и патрули, и выставленные «секреты», и чувствительные к человеческим шагам охранные системы, сигнальные растяжки и даже мины. Всего этого добра хватало не только вдоль охраняемого периметра, но и в глубине Зоны.

В принципе, Сергей и сам бы мог немало рассказать по военной теме – даром, что ли, пограничник? Но совета его никто не спрашивал. И для себя Сокольских решил, что раз Сухой и его люди до сих пор живы-здоровы и не раз хаживали в глубь закрытой территории, то они и без его советов обойдутся. Ученого учить – только портить. Главное правило новичок тем не менее уяснил: «Держаться позади, тащить груз и не отсвечивать». И на том спасибо.

На третий день Шмидт и Кучер куда-то пропали и не появлялись целые сутки, но никто ничего объяснять Птице не стал. Памятуя об отведенной ему роли, сам он с вопросами тоже не лез. Чувствовал: к нему пока присматриваются.

Наконец к вечеру Сухой обмолвился:

– Завтра с утра пойдем на промысел. Заранее проверь обувку, приготовь свое и общее снаряжение, воды свежей натаскай. И, что важно, выспись как следует. Потом не до того будет.

Утро выдалось погожим. Ранняя заря уже догорела, уступая место выкатившемуся из-за низких туч солнцу. Повсюду висели прозрачные капли росы. На проселочной дороге, похожей на размотавшуюся портянку, повис низкий туман. Дима Сухой отпер замок сарая. За тяжелой просевшей створкой обнаружился автомобиль ИЖ с кузовом типа «пикап», прозванный в народе «каблуком».

– Карета подана, господа-товарищи. – Бригадир постучал ладонью по гладкому металлу и призывно распахнул задние дверцы. – Размещайте ваши графские задницы.

Факел привычно кинул в кузов вещи и залез туда сам.

– Ну а ты чего ждешь? – спросил Володя Птицу.

– Так я-то ладно, – ответил Сергей, пожав плечами, – и в кузове прокачусь, а почему ты на пассажирское не садишься? Там же есть место рядом с водительским?

– Эх, молодо-зелено, – ухмыльнулся Факел. – Так потому и не сажусь, чтобы со стороны казалось, что всего один человек едет. Тут ведь как: если ты один, то не так подозрительно. Машина-то местная, мало ли какие у тебя дела. А вот двое – уже группа, то есть «состав». Подозрительно, в общем.

– Ну а если остановят? Все равно же нас найдут, – произнес Птица, устраиваясь в кузове между попутчиком и снаряжением.

– Вот когда найдут, тогда и думать будем. Все, закрывай. В дороге еще наболтаешься.

Они прикрыли двери, но не наглухо, а оставив широкую щель. Факел отработанным движением накинул какую-то проволоку, чтобы на ходу створки не распахивались. Двигатель машины чихнул, заработал, выпустив облако едкого сизого дыма. И уже через минуту они поехали, трясясь в металлическом чреве кунга.

В дороге Птицу разморило. Сначала он пытался наблюдать через щель за оставляемой позади дорогой. Но машину так мотало, а проселок был так извилист, что Сергея даже замутило с непривычки. Несмотря на неудобство транспортировки и специфические запахи, его тело наконец относительно сносно разместилось. Пристроив голову на рюкзак, он сомкнул глаза и не заметил, как задремал.

Проснулся Сокольских от наступившей тишины. Двигатель молчал, кузов больше не мотыляло. Рядом, разминая ноги, пошевелился сосед. По борту дважды стукнули: