Игорь Соловьев - Время полыни [litres]

Солнце давно взошло и болталось в зените. Под унылыми лучами желтой звезды развалины завода казались особенно безжизненными.

«Идти на кресты» – слова племянника не давали покоя. «Что это значит? Кладбище?» Ничего похожего рядом не было. Сокольских остановился и огляделся по сторонам. Лес, руины, телеграфные столбы. Еще лес, еще столбы.

«Столбы?» Сергей поднес ладонь козырьком ко лбу и внимательно присмотрелся.

С виду это был обычный столб – вертикальная стойка, а на ней горизонтальная перекладина. Одна. Так их ставили раньше. Провода были давным-давно срезаны. Вероятно, тогда же, когда заводик отключили от энергоснабжения. Птица присмотрелся внимательнее. При определенной игре воображения столб можно было бы принять за гигантский крест. За этим столбом виднелся такой же и еще, и еще… Десятки их исчезали вдали длинной угрюмой цепочкой.

«Будем надеяться, что они ведут туда, куда мне нужно». С этой согревающей надеждой мыслью он перескочил через кучу старых, заросших крапивой кирпичей и двинулся в выбранном направлении.

Сергей уже почти миновал заводскую территорию, когда из-за стоящих в стороне домов, низко припадая мордами к земле, одна за другой показались три псины.

Птица сразу понял, что с этими тварями, внешне похожими на одичалых собак, что-то не так. Глаза у них были какие-то белесо-мутные, не живые. Псы двигались широкими петлями, тщательно нюхая густо разросшуюся пряную траву. Не дойдя до человека полсотни шагов, одна из этих странных собак вдруг остановилась и повела мордой по сторонам.

Сергей замер, животное угрожающе зарычало, дернуло губой и обнажило желтые неровные клыки, в траву упала пузырящаяся пена. Две другие собаки мгновенно подобрались, повернули морды, как локаторы, на Сокольских и медленно пошли к бывшему пограничнику.

Он расстегнул куртку, освободил плечи от рюкзака. Тот с громким шорохом упал на жесткую траву. Ближайший из зверей уловил это движение, дернув обрубком уха. Птица сделал осторожный шаг назад и в сторону. И в тот же миг к нему бросился первый пес.

Сергей уже тянул из-за пояса пистолет. Большим пальцем Сокольских сбросил флажок предохранителя вниз, прицелился в несущуюся к нему оскаленную пасть и мягко потянул спусковой крючок. Грохот выстрела набатом разнесся по могильному покою Зоны. И сразу же хлопнул следующий.

Птице не часто доводилось стрелять из ПМ. Все-таки это оружие офицеров, а не солдата срочной службы. Но тем не менее вторая девятимиллиметровая макаровская пуля вонзилась точно в цель. Динамический удар, словно смачный хук боксера-тяжеловеса, резко отбросил голову твари в сторону. Пролетев по инерции еще два метра, псина перекувырнулась и замерла навсегда.

Два оставшихся зверя, глухо рыча, атаковали с разных сторон. Сергей чуть довернул корпус в сторону левой твари и открыл беглый огонь. Бах-бах-бах-бах! – сизые пороховые облака поплыли в прохладном воздухе.

Две пули пролетели мимо, стукнувшись в кирпичную кладку далеко за спиной собаки. Но уже на третий и четвертый выстрелы собака споткнулась и кубарем покатилась в сторону. При таком темпе происходящего Птица не вел подсчет израсходованных патронов, но интуитивно чувствовал, что их осталось один или два.

Этого было, конечно, мало. И сменить магазин он просто не успевал.

Но ему повезло. Узрев гибель соратников, третий пес решил выйти из схватки. Резко изменив направление бега, собака прыжком ушла за кучу ржавых бочек, а потом длинной стрелой рванула в сторону подлеска. Эхо выстрелов еще не стихло, а зверь уже скрылся за осенними деревьями. Двигаться вдоль заросшей просеки телеграфных столбов оказалось несложно. Серые бревна с поперечными жердями торчали через каждые пятьдесят метров друг от друга. Не теряя их из виду, Сергей огибал встречавшиеся прогалины и кустарники.

Через пару часов взору открылась брошенная деревня: несколько очень старых одноэтажных домов, давно покинутых своими владельцами. Сокольских собирался уже было пройти мимо, как внезапно обратил внимание на одно из строений. На резной подпорке крыльца кто-то белой известью вывел загадочный знак – треугольник с точкой посередине. «Коля-афганец, ведь ты рассказывал мне об этом», – Птица шагнул к дому, вспоминая рассказ Николая.

«А кроме мародеров были те, кто за знаниями тянулись, любопытством движимые или еще чем, – говорил тот. – Так они вот чего придумали: «чистые места», где можно было переночевать и перекусить заначкой, оставленной добрым человеком, метили особым знаком – треугольником с кругом. Дело нужное и доброе. В курсе же, как после долгих пеших переходов ноги гудят? А тут смотришь: дом «чистый», и дозу мерить не надо, знаешь уже – все в норме. Понимающие люди друг для друга оставляли консервы, питьевую воду, медикаменты. Но хорошим делам быстро конец приходит. Повадились некоторые, одно слово, суки поганые, эти знаки на нехорошие места наносить. То ловушка какая, то еда отравлена или какая иная пакость, похитрей. Несколько человек погибло, прежде чем народ поумнел. А символы те потом еще долго встречались, да только веры им уже не было».