Михаил Баковец: Лорд 2

— Дэржи меня в курсе, Лаврэнтий. И вот что я думаю.

— Слушаю.

— Подай правильно в газетах информацию про казнь нацистов и их прихвостней в городе Витэбске. Нам сэйчас нужны подобные известия для людей.

— Я хотел скрыть эту акцию, чтобы случайно не навести на Киррлиса чужих агентов, пока мы сами не связались с ним.

— А ты имена не называй. Есть же люди в твоём аппарате, которые могут всё подать так, чтобы и нашим, и вашим было хорошо, — усмехнулся в усы Сталин.

— Будет сделано, Иосиф Виссарионович.

Вокруг лежал снег, а контрастом к нему вокруг вовсю зеленели деревья, порхали феи, словно бабочки. Это я про свой лагерь рассказываю, центром которого является Дуб-очаг. Возле башни с казематами оборотней стоял большой стол рядом с сугробом, выросшем после чистки дорожек. За столом сидели два Ивана, Прохор и Борис и грохотали пластинами домино. К игре, с виду такой неказистой, приучил всех Борис Громов, один из красноармейцев, что бежал из немецкого плена. Вернее, из группы беглецов, которым позволили сбежать, чтобы упростить внедрение в мой отряд двух немецких агентов. Сам он был из Сибири, жил в деревне на берегу Амура, а на другой стороне чуть ли не в точно такой же деревеньке жили китайцы. От них Борис и узнал про эту игру. Оказавшись у меня в лагере, он наколол деревянных плашек, вырезал из них прямоугольные одинаковые пластины, отполировал их и на одной стороне раскалённым гвоздём выжег точки. Почти везде было разное число отметок.

Сначала я пренебрежительно отнёсся к этой игре, посчитав её верхом примитивизма, годной только для развлечения крестьянам. Но потом поменял своё мнение на противоположное. Оказалось, что для выигрыша, если не полагаться на удачу, нужно проводить в голове не такие уж примитивные математические подсчёты. Правда, удачу и смекалку тоже не стоило сбрасывать со счетов. Этими двумя пунктами выделялся Прохор, выигрывая в среднем каждую третью партию независимо от того, кто у него были оппоненты.

— Рыба! — довольно выкрикнул он и со всего маху с треском приложил одну пластину на стол, завершив игру. — Не вам, сынки, с дядькой Прохором тягаться!

— Да зуб даю, что он костяшки метит! — в сердцах воскликнул Семянчиков, ладонью сметая в общую кучу несколько своих доминошек, которые поставил перед собой точками к себе. — Вон все поцарапанные, небось, от его ногтей.

— Ты бы свои подстриг бы сначала, — ничуть не обиделся Прохор. — Эвон какие когтищи отрастил — страсть просто. У дружка твово и то поменьше будут, когда он серым оборачивается.

— Нормальные у меня ногти. Я так люблю, — буркнул парень и спрятал руки под стол. — Или лучше, когда прям мясом подноготочным обо всё биться? Да и картоху удобно чистить, ещё рыбку солёную.

— Ты бы после такой чистки ещё бы руки мыл. А то ж под ногтями половина картохи твоей остаётся.

Тут в их разговор вмешался я.

— Иван, Прохор, вы готовы к ритуалу? — поинтересовался я у них.

— А я? — вскинулся Громов.

— Всех сегодня не осилю, извини Борис, — развёл я руками. — Не накопил ещё материалов. Придётся тебе несколько дней подождать.

— Вань, мож махнём не глядя очередью, а? — сибиряк с надеждой посмотрел на Семянчикова.

Но тот часто замотал головой:

— Не-не, мы же жребий тянули — всё по-честному, Борь.

Тот насупился, но дальше упрашивать товарища не стал.

Ритуал, про который зашла речь — это обращение в оборотней. После удачного опыта с первым Иваном, его тёзка и лучший друг сообщил мне о своём желании стать таким же. Я честно предупредил, что есть шанс после ритуала умереть. Уточнять не стал, как именно, чтобы в случае трагического исхода не настроить против себя Есина. Пока что только Прохор и Павел в курсе, как умирают мои неудачные творения. А следом за ним ко мне подошёл Прохор и попросил его тоже сделать оборотнем и что он согласен поклясться мне в вечном служении. Мол, за возможность ещё более эффективно уничтожать гитлеровцев и их холуёв он чёртовой бабушке готов ноги мыть, а не только стать моим слугой. Тем более что успел узнать меня достаточно хорошо, и был уверен, что я никогда не заставлю его сделать подлость. В отличие от двух Иванов он захотел стать медведем. Я был только рад его просьбе. Оборотни — это не только куча ценных ингредиен… м-да, заносит… А нервишки-то шаля-ат! Это из-за того, что я не был до конца уверен в том, что клятва верности на крови поможет избежать тех проблем, с которыми я столкнулся во время обращения немцев. В общем, я был рад иметь под рукой не только полностью верных мне людей, но и бойцов, которых в условиях Земли сложно убить. Оборотней надо разорвать на куски, чтобы они не могли регенерировать. Чистое (здесь его называют стопроцентным) серебро так же может убить их при ранении в сердце или мозг. Но я узнавал — не выпускают тут серебряных пуль. Только на заказ, но кто станет такое делать просто так? Тем более, серебро реально должно быть чистым-пречистым, чтобы нанести оборотню смертельную рану. Тысячная доля посторонней примеси даст крошечный — но и такого порой сильно не хватает — шанс волколаку или беролаку вытолкнуть из раны пулю и удрать в берлогу зализывать дырки в шкуре. Такие вот дела.