Эдгар Берроуз: Избранные произведения. II том

Я спросил его, что оно значит.

Отвечать ему пришлось долго. Он старался справиться со своими чувствами, что было совсем неожиданным. Обычно казалось, что у него нет эмоций.

— Лилами — это девушка, — говорил он, — то есть была девушка. Она должна была стать моей подругой, если бы я вернулся с головой большого красного медведя. Где она сейчас. Пат Морган?

— Старайся не думать о ней, друг, — посоветовал я. — Ты никогда больше не увидишь Лилами снова.

— Нет, увижу, — ответил он. — Если я не умер, не умерла и Лилами. Я найду ее.

Самолет настолько не отвечал представлениям Джима, что он даже не задавал о нем никаких вопросов. Думаю, что другой человек при схожих обстоятельствах перепугался бы. Треск пропеллера, грохот выхлопов, дикий крен при взлете должны были испугать Джима, но он никак этого не показал. У него была физиономия вполне современного и весьма пресыщенного молодого человека.

Я дал ему свой старый костюм — брюки, горные ботинки и кожаную куртку. Он был гладко выбрит. Наблюдая, как мы скоблим свои подбородки, он настоял, чтобы и его побрили, а затем научился делать это сам. Трансформация была впечатляющей — из пещерного человека в Адониса посредством нескольких движений ножницами и безопасной бритвы!

Я смотрел на него и думал о цивилизации, с которой ему вот-вот придется столкнуться. Очень скоро, думал я, Лилами для него станет лишь воспоминанием. Но я не знал еще Большого Джима…

Мы наконец добрались до Москвы и здесь чертовски дорого заплатили за неожиданного пассажира. Никто не верил в нашу историю. Я их в общем и не виню. Но что меня доконало, так это их настойчивое желание доказать, что мы все шпионы, контрреволюционеры, фашисты, капиталисты и все остальные, кого в Советской России предали анафеме.

Конечно, паспорта у Джима не было. Мы старались объяснить, что в плейстоцене паспортами не пользовались, но это ни к чему не привело. Они собирались нас расстрелять. В конце концов на помощь пришел американский посол, и они в качестве компромисса согласились выпереть нас из страны. Это меня устраивало по сравнению с тем, что могло бы быть. В одном наш «русский опыт» пригодился: Стэйд и я решили держать язык за зубами относительно родословной Джима. Это было предложение Стэйда, и, признаюсь, я удивился, услышав его. Добрый доктор никогда не отказывался от рекламы, а здесь он получил бы отменный шанс постучать в барабан.

Однако Стэйду все это было не интересно, так он сказал. Он внезапно стал со мной застенчив и кроток — начал говорить о трудностях с установлением абсолютной научной истины и все такое прочее. Предложил подождать немного — пусть наш гигант сориентируется сам. Он бы оставил Джима ненадолго на мое попечение, его же ждут неотложные дела в Чикаго…

Я пожал плечами и согласился.

Мы прибыли в Америку и предпочитали молчать. Фактически Джима ввезли в США контрабандой, и нам приходилось об этом помалкивать. А что мы могли еще сделать? В конце концов квота на плейстоценцев еще не введена.

Когда мы вернулись домой, я забрал его к себе на Биверли Хиллс: соседям было сказано, что это мой старый друг Джим Стоун из Скенектади.

Города, особенно большие, потрясли Джима. Он считал, что небоскребы — это большие горы с пещерами. Как ни смышлен он был, но представить, что человек может построить нечто столь колоссальное, Джим не мог.

Таскать его повсюду было просто подарком. Кино, например, для него было такой же реальностью, как смерть или налоги. Однажды мы смотрели сериал про пещерных людей, и Джим аж подпрыгивал на месте, ему было очень трудно сдержаться. Он просто изнемогал от желания влезть в одну из этих отличных пещер! А уж когда злодей схватил ведущую актрису за волосы и поволок через декорацию. Большой Джим выскочил в проход и помчался к экрану. Я поймал его за фалды пиджака. Да, повеселились мы с Джимом…

Как-то вечером я взял его на борцовский матч в «Олимпик». У нас были места в партере. Одинокий Волк и Маленький Скелет наносили друг другу увечья за канатами ринга. Это взвинтило Джима.

— И это, по-вашему, «великие воины»? — спросил он. Затем, прежде чем я успел что-либо предпринять, перелетел через канаты, схватил и швырнул борцов в третий ряд.

Одинокий Волк и Маленький Скелет пострадали, однако публика и устроители были на стороне Джима. До конца вечера менеджеры подписали с ним контракт на встречу с победителем, и неделей позже наш пришелец из каменного века ступил на ринг перед Маленьким Скелетом.