Алексей Калинин - Ведарь

— Ты с кем бакланишь, мудила? ещё не всосал тему? — прогнусавил остроносый.

— Вас сейчас самих закопают, лошары! — так же громко сказал второй. Суетливый взгляд блуждал за нашими спинами.

Я быстро оглянулся и не зря, к нам неторопливо подходила группа, замеченная у пивнушки. Разного телосложения, но одинаково одетые в куртки из кожи «дермантозавра» и спортивные штаны. И подходили, судя по лицам, явно не с целью поинтересоваться — сколько сейчас градусов по Фаренгейту. Гоп-компания, всегда наглая и храбрая, всегда уверенная в себе и плюющая на других. С одним маленьким «но» — лишь при значительном количественном перевесе.

— Ну чё, чувырлы, хотели моего братишку щемануть? А? Чё молчите — языки в задницы засунули? — проговорил один из подошедших, крепыш со шрамом на щеке.

Так вот на кого похож стриженый парень! Я вспомнил, как покоцанный недавно появился во дворе техникума. Подошел к одному из куривших старшекурсников и в широкое лицо самого здорового смачно воткнулся кулак. Девчонки ахнули, зашептались студенты. Размазывая по лицу кровавые сопли «старшак» поднялся с земли, дрожащая рука достала из кармана кошелек, испачканные кровью пальцы извлекли купюры. Одногруппники продолжали курить, словно ничего не произошло. Жила, так звали напавшего, спокойно забрал подношение, нахально подмигнул девчонкам. Неспешно развернулся и вышел с территории, спокойно, расслаблено, словно за хлебом сходил. Никто не рискнул остановить хулигана, отчасти потому, что за оградой маячило с десяток крепких парней. Кто-то из наших рассказывал, что Жила успел отсидеть небольшой срок по малолетке, набрал команду отмороженных и начал заниматься мелким грабежом и разбоем.

А теперь нам выпала честь познакомиться лично.

— Если он твой брательник, так научи по уму базарить и сам тормознись — не с мелочью трешь! — Евгений тоже узнал Жилу, но отступать некуда, и оставалось строить из себя авторитетных людей.

Может, поверят, и при благоприятном исходе — разойдемся по сторонам, или перенесем разговор на более позднее время. Но сегодня точно не мой день.

— Ты чё, щегол, учить меня вздумал? На кого выеживаешься? А? — Жила выплюнул сигарету и сделал шаг вперед.

Красная точка упала на мокрую листву и обиженно пшикнула.

— Осади слегонца и не накаляйся. Твой брат неправ, и конкретно, так что прежде чем впрягаться, разберись в теме! Если дело серьезное, то встретимся в неформальной обстановке, и слово за нас скажут солидные люди. Так, с бухты-барахты, можем и не решить! — вмешался я.

Жила вопросительно взглянул на брата. Остальная компания рассредоточилась по роще, отрезали путь к дороге. Позади Теза. Под левой ногой перекатывалась пивная бутылка, всё же оружие.

— Да чё с ними разбираться? Эти лошки горбатого лепят, основных из себя строят, а на самом деле промокашки беспонтовые. Все за вас знаем, так что не сучите ногами! — взвился «братишка».

— Так вы чё, пургу прогнали? Мне?!! Ну и чем отвечать будете — бабосами или здоровья лишку? — Жила сплюнул в сторону и, разворачиваясь обратно, неожиданно ударил правой рукой, метя Евгению в челюсть.

Реакция нарабатывалась годами, и удар ушел в пустоту. Но, когда Евгений отшатнулся, на него прыгнул брат Жилы, чей короткий полет оборвался боковым ударом в живот. Нога выстрелила сама, причем резко, словно сжатую пружину отпустили на волю. Сам от себя такого не ожидал. Рефлексы. Стриженый отлетел назад и со стоном переломился пополам, руки отчаянно обхватили живот. Первый удар сделан, назад дороги нет. В прорыв и попытаться выйти с наименьшими повреждениями!

— Мочи их!

Подобно быкам на красную тряпку группа бойцов кинулась в атаку.

Дальше всё смешалось в непрерывную череду ударов, грязного мата и болезненных вскриков. Мы с Евгением заработали кулаками как заведенные: нужно прорвать образовавшуюся стенку и пробиться к дороге, там больше места и нас труднее зажать. Удары сыпались с разных сторон, били куда попало, не разбирая, не щадя, не думая.

В темноте мелькали перекошенные яростью лица, оскалы зубов, сбитые холки кулаков. С головой захлестнула недавняя злость, и я сам кидался на грязную мразь. Ярость нашла выход.

Сломать! Покалечить!

Жалости и сожаления как не бывало. Не могло быть и речи об отступлении. Сдаваться никто не собирался.

Пробиться не удалось. Нас отбросили к деревьям, и возникла небольшая пауза. У двоих струилась из носа кровь, один зажимал глаз, брат Жилы поднимался с земли. Во рту металлический привкус крови, под языком покачивался нижний резец. Евгений старался перенести вес на левую ногу.