Алексей Калинин - Ведарь

Я думаю, что тётя успела тебе объяснить основы вызова.

Я успел.

По вызову она тебя и нашла. Я спланировал твою поимку, даже нашел отморозков, которые вызовут тебя на улицу. В идеале тебя должны были просто передать нам. Но она не сдержалась. Твоя пролитая кровь свела её с ума, и она выскочила на поляну.

Мне пришлось вмешаться в побоище, пока она не порвала тебя вместе с остальными. Я пытался предупредить тебя о ней, но рядом постоянно находились перевертни. Она не доверяла мне, она вообще никому не доверяет.

Знал бы ты, Саша, как тяжело находиться рядом с тобой и не иметь возможности сказать о своих чувствах. Попросить прощения. Всё время скрываться за маской — это моё искупление за совершенные грехи. Но я горжусь, что у меня вырос такой сын. Не каждый отец может сказать такие слова.

Я могу!

В ту ночь я задержал машину и убил водителя, чтобы изуродованное тело выдать за твоё — у меня же получилось один раз такое. На время от тебя бы отстали. Но ты мой сын, и не побежал прочь, как сделал бы любой нормальный человек.

В милицейской машине я старался не показать сидящему рядом прапорщику, что ты мне дорог. Прости, если побил очень сильно. Я ощутил зов берендеев в твой адрес, и отвлекал внимание на себя, но ты опять поступил не так и не убежал от опасности.

Я хотел тебя спрятать от своей хозяйки, посадить в СИЗО, чтобы дать время тёте Маше среагировать. Я не знал, что внутри находился Жмырь. Бологов должен был посадить тебя в „одиночку“, но опять пошло не так, как я планировал. Эта жирная свинья поленилась выполнить мою просьбу. Как же он пищал потом, когда я перекинулся у него дома…

Моя расплата за грехи. Всё не так как надо.

Берендеи смогли тебя вытащить, и это лучшее из того, что могло произойти. Я видел, что ты не прошел обучение и не можешь противостоять оборотням. Для окончательной проверки я послал недавно укушенного к Марии, когда вы замыкали защитный круг. Тётя как всегда на высоте.

Я забрал тело и показал труп хозяйке. Рассказал, что это ты набрал огромную силу, и ей пока не справиться с тобой. Она согласилась подождать до весны, и начала похищать ведарей и обучаться на них. Дочь пастыря готовилась ко встрече с тобой.

Она заставила меня рассказать о знакомых охотниках. Дралась с ними лично, растягивала удовольствие. Выходила один на один и училась, училась, училась. Молодые и старые, мужчины и женщины, ведари умирали, глядя мне в глаза, а я всё трусил рассчитаться с жизнью и слушался хозяйку.

Я наблюдал издалека: как растёт твоя скорость, как улучшаются навыки, но ты ещё слаб против неё. Она времени даром не теряла, и мне становилось всё труднее её обманывать.

В мае дочь пастыря заставила организовать на тебя засаду. Ты смог прорвать круги защиты — мало кому удавалось. Я наблюдал, как ты справился с двумя неслабыми перевертнями. Я гордился тобой! Но я не мог противостоять ей!

Это я ударил тебя по голове. Мы только-только набрали твоей крови, когда появилась тётя Маша. Мария не смогла противостоять дочери пастыря, и мы почти закончили ритуал. Хорошо, что я не сделал этого — хозяйка оставила меня добивать, и умчалась со сворой прочь. Тётя успела сказать, что ты уже не последняя кровь.

Я стал дедушкой!

Это сообщение перебороло во мне звериную сущность. Я не смог убить вас. Я не знал, что мне делать. Впервые я был так близок к бунту против хозяйки. Я вызвал „Скорую“ и успел вытащить тебя из горящего храма.

Я сказал дочери, что тебе удалось ускользнуть. Как она кричала!!! Едва не убила меня, но я поклялся предоставить тебя пред её глаза.

Как мог я задерживал свору, но она лично возглавила твою поимку. Задействовались все оборотни округа, и если бы не берендеи…

И я почти остался с вами в самолёте — почти сумел зацепиться. Тогда я бы смог объясниться, смог рассказать, но берендеи на этот раз переусердствовали.

Всегда это злополучное „почти“. Как же я ненавижу это слово.

Я знал, куда вы направились. Я там был. По вашим следам шли разведчики. Им дано чёткое указание не трогать вас, лишь проследить за сохранностью, но Сидорыч всегда оставался на страже. Почти все разведчики уничтожены, однако я узнал самое главное — ты добрался до арбалета, и узнал, где находится твоё дитя.

Рано или поздно я расскажу хозяйке этот секрет, поэтому сейчас набиваю плащ ведарской медью.

Я устал убивать, я устал предавать, я устал.

Прости меня, сынок. Прости, если сможешь».

Я отложил блокнот в сторону. В голове мутилось. Тяжелые мысли безуспешно пытались выстроиться в одну цепочку. Как валуны при обвале — одни цепляли другие и катились весело в пропасть.