Юлия Горина - Приговоренный к низложению

— Магия, привязанная не к духу и душе, а к телу?.. Это что-то новое, — проговорил Рик.

— Вот об этом я и говорю! Ладно, ты иди, я сейчас вас догоню…

— Нет уж, лучше я тебя здесь подожду, мне так спокойней будет, — угрюмо ответил Рик. — А то мало ли, что ты еще выкинешь.

Сначала в Стортхусе поднимали инквизиторов, потом — лошадей, каких смогли найти. Среди воинов Рика нашлись и обладатели аспекта жизни, так что тяжело раненых и Берту удалось подлечить. Все возбужденно обсуждали будущий день, для каждого находились какие-то поручения. Эйон слонялся вслед за друзьями, выполнял мелкие дела, стараясь быть полезным, а к вечеру, когда все собрались на общее совещание, чувствовал себя окончательно вымотанным и смертельно уставшим.

Внешне он все еще оставался молод, но внутренне Эйон ощущал себя уже стариком. И тем не менее все три часа он с вниманием слушал доклады и обсуждения — и ровно держал спину, чтобы не выдать своей усталости.

День выдался тяжелый, и потому в эту ночь для друзей Берта приказала выделить отдельные комнаты, чтобы все отдохнули как следует.

Эйону досталась небольшая комнатка в башне с видом во двор. Очаг жарко пылал, пытаясь согреть воздух в комнате и отсыревшую постель, но эльфа все равно донимала зябкая дрожь.

Север выматывал его своим бесконечным холодом, сквозняками — и ощущением собственной беспомощности и бесполезности.

Он уснул сразу, как только добрался до постели. Видение перенесло Эйона в родной дом. Он будто бы спал в объятиях любимых жен и вдруг услышал горестный, надрывный плач маленького сына.

Для младенца любая неприятность — настоящее и всепоглощающее горе. Эйон поднялся с постели и вышел в детскую. Сумерки скрывали милое личико малыша, но руки отчетливо ощущали вес маленького, но крепкого и сильного тельца. Покачивая сына, Эйон шептал ему ласковые слова, прохаживаясь по комнате, пока недовольные сонные всхлипывания ребенка не сменились глубоким и ровным дыханием.

И тут, опустив глаза, он отчетливо увидел вместо своих рук тощие кости с лохмотьями гнилой плоти. В то же мгновение тяжесть крошечного тельца вдруг стала нестерпимой. Эйон пытался удержать ребенка всеми силами, но руки гнили буквально на глазах, кости выворачивались из суставов, кисти начали рассыпаться в прах и драгоценная ноша выскользнула из мертвых объятий…

И Эйон проснулся.

Тяжело дыша, эльф коснулся тонкими длинными пальцами влажного лба, повернулся на другой бок, но сон окончательно покинул его. Отодвинув одеяло, Эйон поднялся с постели: он спал прямо в одежде, сняв с себя только толстую мягкую куртку на меху. Зябко передернув плечами, он подошел к очагу и подкинул еще дров.

Если завтра удастся отбить корабли, Рик отправится на Эльфийскую гряду. И у Эйона появится шанс в последний раз подержать сына на руках.

Если, конечно, успеет…

Эльф покосился на свои руки, на тонкие запястья, выглядывающие из засученных рукавов белоснежной рубахи.

Кое в чем сон был правдив до жестокости: силы покидали Эйона гораздо быстрее, чем он предполагал. Впрочем, если бы он все еще оставался полезен как маг, это ощущение неумолимо надвигающейся немощи не было бы таким унизительным. Поэтому Эйон так надеялся, что Рик после слов Рут даст ему один из амулетов.

Но этого не произошло. То ли по забывчивости, то ли по другим причинам Рик предпочел раздать амулеты неупокойникам, поднятым Бертой. После всего случившегося между ними Эйон считал, что напоминать о себе он не вправе. Довольно и того, что все терпят его рядом с собой и ни разу ни в чем не упрекнули, хотя имели все основания.

Но горечь все равно осталась неприятным послевкусием.

Рик не включает его в свои расчеты. Как если бы Эйон уже умер.

Эльф подошел к окну, рядом с которым на кресле валялась его куртка, надел ее. Холод, спрятавшийся в рукавах и складках, принялся медленно таять от тепла живого тела. Занявшись ремнями на груди, он взглянул в окно.

Из комнаты хорошо просматривался двор, большой костер во дворе, въездные ворота, наскоро заделанная магами земли дыра в стене и сторожевые башни. Чуть дальше ворот были разведены еще три больших костра. К ним попеременно подходили греться стражники, несшие службу снаружи, и командиры отрядов мертвецов: хотя теперь, с кристаллами Рика, многие из них были и поумнее, и поопытнее назначенных командиров, тем не менее гарнизон и орден последователей настойчиво просил поставить над всей нежитью живых надсмотрщиков.