Алекс Костан - Второе Пробуждение

Сняли их через пару часов, заодно накормив каким-то супом, состоящим в основном из одного бульона — мой желудок давно не получал обычной пищи, потому ему нужно было начать с малого. Всё моё тело ныло, словно на следующий день после изнуряющей тренировки, но от этого было отвлечься проще, чем от разрядов, стимулирующих сокращение мышц, заставляя их работать не по твоей воле. Прикрыв глаза, я максимально расслабился, отрешаясь от своего тела. Теперь сделать это получилось легко. Вслушаться в свое дыхание… Вдох и выдох… Мыслей нет… Вдох — выдох, вдох — выдох…

Когда мысли исчезли, я занялся структурированием их в нужном порядке. Итак. Часть мыслей «утверждает» — как бы абсурдно это не звучало — и «требует» поверить в то, что это реально был сон, генерируемый химией. Это логика. Вторая часть мыслей требует задуматься — а что есть реальность и где здесь подвох? И реально ли окружающее? Это вопящая интуиция.

Что-то вновь щелкнуло в голове, вставая на свои места. Я всегда доверял своей интуиции — она не раз спасала мою филейную часть тела именуемую, пардон, musculus gluteus, мускулюс глютеус — Ягодичные мышцы.

В голове вновь отчетливо всплыл взгляд, погружающий в себя, пока я падал в темноту в конце своего сна. Этот взгляд причудливо наложился на образ доктора в моей памяти, слился воедино, вызывая цепенящий, иррациональный ужас. Причем меня не оставляла мысль, что я видел этот взгляд где-то ещё… вот только где?

Логика опять вопила, подсовывая мои собственные знания: если верить словам доктора, которым хотелось верить всё меньше, — хотя, быть может у меня начался какой-нибудь психоз — то его глаза, которые организм где-то видел до погружения в кому, вполне могли запомниться организмом и генерироваться им уже в созданной химией реальности, в качестве… Да в качестве чьего-нибудь взгляда, который я сейчас безуспешно пытаюсь вспомнить. Вот только… Вопящая интуиция подсунула опровергающий факт: я не мог видеть глаз доктора. Никак. Вообще. Меня сбила чертова машина, потом операционная, свет лампы и всё. Финита ля камедь!

Логика тут же уперлась: тогда, быть может, моё сознание спроецировало на взгляд доктора, показавшегося страшным, то, что я видел во сне. Тем самым усугубив положение, вызвав иррациональный ужас. Да и то, что я видел, может быть ложным воспоминанием, не настоящим, так как уже сейчас всё как в тумане.

Этому верить не хотелось, но опровергнуть не получалось. Тем более, я помнил лишь факт, что глаза были страшными. Что это были глаза хищника под маской человека… но на этом всё. Больше я не помнил ничего — картинка уже потерялась, стёрлась из памяти. Необъяснимые вещи творятся!

Меня начало клонить в сон. Сознание поплыло. Мысли стали разбегаться.

«Вещи… Необъяснимые…» — мысль троилась и дальше множилась, отражаясь эхом в сознании. Я начал окончательно проваливаться в мир грёз — всё-таки долгое лежание с закрытыми глазами для ослабевшего организма довольно быстро переходит в фазу сна. Следующая мысль пронеслась вихрем по сознанию:

«Я привык доверять интуиции!.. Интуиции!.. Доверять…»

Я рывком открыл глаза и сел на кровати. В голове появилась отчетливая, настойчивая мысль, так похожая на паранойю — психоз, проявляющийся в основном у пожилых личностей моего возраста. Его особенностью является постоянное появление в голове логически-построенных конструкций, систематизированных идей. Говоря языком сугубо-житейским: Навязчивые мысли, обусловленные логически. Им не стоит позволять развиваться, но… что если это правда? Мысль была одна — мне лгут. Доктор — подставной, выдающий себя за другого. Это всё так похоже на театр, где лишь один зритель… Вот только что, если зритель сам актер? Подыграем!

Отчетливо отделив две версии — логическую и интуитивную, — я принял во внимание обе, как бы мысленно соглашаясь с ними и заключая с самим собой договор: «Я проверю эту теорию, а после вернусь ко второй, чтобы никому не было обидно».

Стоило мне это сделать, как кирпичики мыслей встали на свои места. Я вновь мог отвлечься на окружающую реальность и в голове не творился сумбур. Вот что значит — структурировать мысли, рассортировать их по полочкам!

Теория, которую я решил проверить и всегда иметь ввиду, — только главное держать её на задворках сознания, чтобы она не конфликтовала с логическим мышлением и меня опять не клинило — заключалась даже не в том, что вокруг меня сон, а в том, что мне лгут. Что здесь театр одного зрителя! Стоило мне отвлечься, как мысли о «театре» пропадали, словно кто-то вмешивался в них и стирал напрочь.