Сергей Антонов - Метро 2033 - Высшая сила

– День-деньской сидеть на колокольне – тоже не дело, – усмехнулся Корнилов, выглядывая во двор. – Да и чудиков я больше не вижу.

– Пора, спускаемся!

Толик двинулся по лестнице первым. Спускаться вниз было не в пример легче.

От боя остались только кровавые следы на ступенях – все до единого тела уволокли.

Томский был уверен: жители Кремля на горьком опыте поняли, что столкнулись не с легкой добычей, а с серьезными противниками, которые при случае могут и по зубам врезать.

На выходе из храма Толик убедился, что его предположение оказалось верным: кремлевский двор был пуст.

Группа двинулась в сторону Сенатского дворца, но уже через сотню метров стало ясно: все расчеты были ошибочными. Психи никуда не уходили. Не меньше полусотни их появилось впереди с явно враждебными намерениями. У тех, кто отрезал Томскому и друзьям обратную дорогу к колокольне Ивана Великого, настроение тоже было далеко не дружеским.

Выстрел, а потом взрыв гранаты… Похоже, кульминация представления под названием «Конституция» уже началась.

Макс почти бежал ко входу в Кремль, опасаясь упустить посланца Ахунова, но у разбитых турникетов поскользнулся и едва не упал. Взглянув под ноги, Добровольский увидел лужу крови. Она брала свое начало у груды тел, которые Макс в спешке принял за кучу мусора.

Этих четверых убили совсем недавно. Все они были в противогазах, но Добровольский сразу узнал своих товарищей. Они служили тайному правительству. Одного звали Эдиком. Вспомнился разговор, подслушанный в туннеле у Боровицкой.

Эдик готовился сопровождать на поверхность какого-то супер-пупер воина…

Тот-то его и убил… Причем так жестоко, как люди не убивают. Стекла противогаза были выбиты чем-то острым, а потом это острое воткнулось Эдику в глаза. Остальным тоже не очень повезло: развороченная грудь, вывалившиеся через распоротый комбинезон внутренности…

Макс не сомневался, что именно супер-пупер воин расправился со своими опекунами. Зачем? Или Ахунов в чем-то ошибся, или… Он с самого начала запрограммировал своего воина на уничтожение сопровождающих, чтобы те не помешали выполнить гэмэчелу поставленную Тельманом задачу. Например, доставить Конституцию вовсе не тайному правительству.

Каждый хотел играть в этом чертовом деле свою роль, не совпадающую с изначальным сценарием, причем никто никого не щадил…

Перед тем как уйти, Добровольский еще раз посмотрел на груду обезображенных трупов. Если раньше его план заключался в том, чтобы договориться с Томским, а встреч с созданием Ахунова по возможности избегать, то теперь в силе оставался только первый пункт.

Это существо убило его товарищей, и Макс принял твердое решение: уничтожить бездушную машину, которая ни во что не ставила человеческую жизнь.

Добровольский пересек переход между Кутафьей и Троицкой башнями. Стрельбы и взрывов больше не слышалось, но чутье подсказывало: в Кремле что-то происходит.

Макс решил не переть на рожон по центру двора, а двигаться вдоль стен. Он выдернул из кобуры пистолет, но сообразил, что стрельба никак не согласуется с его намерениями не объявлять о своем присутствии.

Очень скоро стало ясно: о спокойном путешествии можно и не мечтать. Совсем рядом послышались какие-то звуки. Стоны и всхлипы. Тихое бормотание.

Добровольский остановился, напряг слух.

– По-по-могите… могите… ме-те-те… по-мо-ги-те…

Стонал и плакал мальчик у стены. Он сидел к Максу спиной, весь скрючившись и втянув голову в плечи. Голый мальчишка лет двенадцати. Что он тут делал и какого рода помощь ему требовалась?

– Эй, пацан, что случилось?

Макс приблизился к сидевшему, а тот, не разгибаясь, вытянул худющую, грязную руку, указывая на гору старинных пушек, сваленных метрах в пятидесяти.

– Помогите!

– Чем помочь? Что там?

Вместо ответа паренек всхлипнул. Рука его затряслась и опустилась.

– Да что же с тобой?!

Добровольский коснулся ладонью спины парня.

– Да не рыдай ты, скажи толком, что…

Пацан вдруг хихикнул и обернулся к Максу. И это был вовсе не мальчик. Маленький старик с вытянутой, как огурец, головой, облепленной седыми волосами, улыбнулся синими губами, показав беззубый рот.

– Еще один на крючке! Э-э-э-эй, геть до кучи!

Тонкие, но цепкие пальцы впились в запястье Добровольского, а из-за горы пушек один за другим выскакивали сообщники старика. Они были еще на середине пути, когда обрубленная по локоть рука лже-мальчика уже катилась по земле, а сам он вопил от боли и пытался увернуться от вездесущей катаны.