Иван Оченков: Путь в Туркестан [litres]

– Понятно.

– Ничего-то тебе, дружище, не понятно, – с пьяной улыбкой сообщил прапорщик. – Подполковник Щербина, и это все знают, честнейший человек! Вот… о чем это я?

– Э, да вы, я погляжу, наклюкались, ваше благородие!

– Я?! – изумился было молодой человек, но затем, прислушавшись к своему состоянию, неожиданно согласился. – Пожалуй, ты прав, друг Будищев! Давай ещё на брудершафт, и больше не будем…

– Ну, давай, – согласился юнкер, после чего они выпили, переплетя руки со стопками, после чего троекратно расцеловались и обнялись.

– Ованес, счет! – потребовал прапорщик.

– Я заплачу, – возразил Дмитрий, доставая бумажник.

– Нет, – помотал головой офицер, пытаясь расстегнуть кошелек, но когда это, наконец, удалось, обнаружил там практически торичеллиеву пустоту. – Как досадно…

– Не парься, – отмахнулся Будищев, протягивая армянину банкноту.

– Брат, – растрогался молодой человек, – что я могу для тебя сделать?

– Вот тут распишись!

– Изволь. Ованес, перо и бумагу… хотя бумага не нужна. Только перо!

Дождавшись письменных принадлежностей, прапорщик старательно вывел в документах свою фамилию и, завершив сей эпохальный труд заковыристым росчерком, ещё раз обнял нового товарища.

– Тебя проводить? – с усмешкой поинтересовался юнкер.

– Нет!

– Ну как знаешь.

Неожиданно легко поднявшись, Панпушко твердо пошагал в расположение, а проводивший его глазами Будищев только усмехнулся, мол, сапоги дорогу знают. Впрочем, он тоже выпил немало, особенно для его состояния. Выйдя из харчевни, он оглянулся в поисках матросов и, обнаружив их под соседним навесом, подошел ближе.

– Ну что, архаровцы, все живы?

– А как же, господин кондуктор, – отозвался тот, которого звали Макар. – Благодарствуйте за угощение.

– Ничто, сочтемся.

– Ага, – улыбнулся моряк в ответ, – на том свете угольками.

– Можно и так, а пока подвиньтесь, я присяду.

Матросы беспрекословно потеснились, уступая Дмитрию место, а Макар даже стащил через голову голландку [85] Голландка – матросская рубаха с синим форменным воротником. и подстелил её.

– Не то форму замараете, – пояснил он свои действия.

– Федька постирает, – хмыкнул кто-то из моряков, но Будищев в ответ погрозил ему кулаком.

– Это для меня он Федька, а для тебя как минимум господин ефрейтор!

– А вы вправду вместях воевали?

– Было дело.

– Шматова послухать, так вы малым делом самого султана в плен не забрали, – под всеобщий смех заявил тот же матрос.

– Султана, врать не буду, не было, а первый крест я за Азис-пашу получил. Он, стервец, убитым прикинулся, а когда мы подошли, за револьвер схватился и малым делом полковника не застрелил.

– И что же?

– Ничего. Я его обезоружил и в плен взял.

– Эва как!

– Вот так! Кстати, вы как располагаете, братцы, пароход наш скоро ли вернется?

– А бог его знает, господин кондуктор. Хорошо бы до ночи, а не то померзнем как цуцики!

– Да ну, нафиг! Жара такая…

– Ну, жары настоящей ещё и не было, а вот по ночам тут холод лютый, особенно с непривычки. И костер не с чего распалить. Кроме сексоула ни хрена не растет, да и того небогато.

– Чего-чего не растет?

– Сексоул, – пояснил Макар. – Кустарник тутошний. Ежели сухой, то горит справно.

– Может, саксаул? [86] Так в те времена и называли – сексоул.

– Вы – люди образованные, вам виднее, – не стал спорить матрос.

Увы, до вечера «Баку» не вернулся, и перед Будищевым и его подчиненными во весь рост встала проблема ночевки под открытым небом. Можно было, конечно, попытаться пристать на ночь к каким-нибудь военным, благо их было вокруг в избытке, но юнкер здраво рассудил, что где вояки, там и их начальство, а от него Дмитрий по давней привычке старался держаться подальше.

Немного поразмыслив, он прошелся по базару и приобрел в ближайшей лавке кошму из верблюжьей шерсти и пару теплых одеял на вате, здраво рассудив, что им со Шматовым предстоит поход в самое сердце пустыни и теплые вещи всё равно понадобятся.

– Слушай мою команду, орлы, – распорядился он. – Сейчас идем к берегу и ищем укромное место, а также топляк. Разведем на ночь костер, а утром будет видно, что дальше делать.

– Так он же мокрый будет, – удивился Макар.

– А ты ищи сухой.

Подходящее место нашлось неожиданно быстро. Среди прочих достопримечательностей Чигишляра был одинокий рутьер [87] Рутьер – иначе локомобиль или паровой трактор. , стоящий несколько на отшибе. Рядом с ним находилась небольшая впадина или даже балка, на дне которой можно было спрятаться от ветра. Там моряки и разложили небольшой костерок из найденных веток и стволов деревьев, когда-то смытых реками, впадающими в Каспий, а теперь выкинутые волнами на берег. Как и предполагал Макар, топливо оказалось не слишком сухим, но Будищев, недолго думая, залез в паровик и обнаружил на дне приспособленного под жидкое топливо тендера немного нефти.