Александр Кормильцев - Пустой

Когда и где все это происходило, неизвестно. Также неясным было с кем именно и почему. Полнейшее отсутствие ответов на такие, казалось бы, простые вопросы казалось абсурдным, но оно было. А если это отсутствие было, то присутствовал и тот, кто все это осознавал и осмысливал. Осмысление предполагает мыслительную деятельность, ею в свою очередь занимается разум. Чей именно разум? Наверное, мой, но кто я? Ответ на подобный вопрос тоже должен быть простым и ясным, словно солнечное майское утро. Но не был никаким, просто потому что его тоже не было, как и прочих. Кто же я такой?

Чернильная гладь воды жадно поглощала тусклые отблески звёзд, сиротливо ютившихся на беспросветно-безлунном покрывале неба. Любой свет или отблеск мгновенно исчезали в мутной жиже, не так давно казавшейся прозрачно манящей, мягко обволакивающей, бодрящей своей теплой свежестью.

Но мягкость обернулась свинцовой тяжестью, лишающей чувств и возможности двигаться, свежесть и теплоту сменила холодящая вязкость замерзающего студня, охватившего тело, пытающегося прорваться внутрь сквозь сведенные судорогой челюсти.

Тело погружалось медленно, неохотно. Но и сознание возвращалось не быстрее. Первыми вернулись ощущения той самой тяжести, давящей неподъемным грузом, сковывающей движения. Затем появилось чувство холода, неприятное и вязкое, словно в подтаявшую снежную кашу окунулся. После этого, наконец, вернулось зрение, хотя ясности этот факт не добавил, перед глазами стояла непроглядная чернильно-тёмная завеса. Вдобавок ледяная вязкость добралась и до глаз, заставляя зажмурить их как можно крепче.

Следующим должно было последовать восприятие окружающего обонянием, но оно отсутствовало по очевидной причине — ноздри были заполнены жидкостью. Зато ожило сознание, оно еще не понимало, что именно происходит, но это что-то явно не сулило ничего хорошего. Осмысление происходящего помогло понять, что вокруг холодная вода, и из нее следует выбираться, как можно скорее.

Движения непослушных рук были до ужаса медленные и столь же неэффективные, нижние конечности слушались плохо, словно были оторваны, снова пришиты, но пришиты отвратительно и не той стороной. Хотя результат от этих вялых шевелений все же был — погружение прекратилось. А после даже некоторый прогресс в выплывании наметился. Хотелось надеяться, что потуги не напрасны и выплывание происходит в нужную сторону, а не наоборот.

Мало-помалу одеревеневшие от холода конечности начали работать увереннее, тягучая слабость уходила с каждым новым движением, а над головой, сквозь темный водяной пласт, появились первые проблески света, подтверждающие правильность направления. Жаль только и воздуха в легких оставалось совсем немного, или он уже закончился?! Сумасшедшее инстинктивное желание разжать стиснутые зубы и как следует глотнуть воздуха приходилось сдерживать предельным напряжением силы воли и лицевых мышц. Глупое тело не понимало, что дышать вокруг совершенно нечем и требовало немедленно пустить дыхательный аппарат в действие.

Где же этот проклятый воздух, сколько еще можно изображать из себя бешеную лягушку, надув щеки и выпучив глаза, выталкивать себя из вязкой, предательски податливой субстанции, в которой человеку невозможно существовать, но и без нее никак не прожить. И если я как можно скорее не выберусь из нее, жить мне больше не придется.

Кажется, сознание снова решило оставить бесполезное, неспособное спасти себя тело, сочло его негодным. Вожделенная картинка с изображением светлеющего просвета потемнела, то ли оттого, что движения рук и ног стали медленнее, то ли зрение отказывает. Холод перестал докучать, ощущения обволакивающей ледяной воды отступили куда-то на второй, или даже на третий план. Мышцы расслабились, все, в том числе и те, что не пускали внутрь воду, челюсть отвисла, широко открывая рот, в который тут же хлынула ледяная жижа.

Тело приятно расположилось на мягкой поверхности, веки сомкнуты в сладкой полудрёме, спину щекочут мелкие крупинки — песок?! Хотя, откуда здесь взяться песку? И где это самое "здесь"? А, впрочем, какая разница, где и что, главное — тепло и умиротворение, всепоглощающая гармония наполнившая тело и мысли. Теплый ветерок обдувает лицо, мягко треплет волосы на голове, словно это и не ветер вовсе, а руки родного человека. Кстати, он или точнее они где-то рядом. Пока не ясно кто именно эти они, но это очень родные и близкие люди, осознание сего факта пришло как истина, не требующая доказательств. В сознании промелькнули нечеткие образы, лица, но все расплывчато, словно воспоминания из полузабытого сна.