Александр Изотов - Мера один (СИ)

— А что сказал мастер?

— Сказал, думай. Оно в земле было.

Хильда потерла подбородок. Судя по ее глазам, она не была довольна тем, что маг задает шарады вместо того, чтобы учить ее примала мастерству. Тут ее взгляд слегка прояснился…

— Помню, когда у меня были занятия с моим наставником, — сказала она, — То он сказал, что самый искусный и сложный удар — это всего лишь удар.

Я в этот момент ожидал услышать что-то более конкретное, и поэтому застонал от разочарования.

— Госпожа, почему все вокруг так любят говорить загадками?

— Потому что обучение возможно только тогда, когда ученик сам преодолевает преграды, — назидательным тоном сказала она, а потом поморщилась, — Но все это хрень нулячья! У нас нет времени на твои размышления.

Она подошла и взяла копье в руки:

— Смысл той фразы был в том… — она задумчиво покрутила оружие, — Какая хорошая работа. Я даже догадываюсь, кто сделал.

— Так в чем смысл? — напомнил я.

— Глину откуда взяли для него?

Я пожал плечами.

— Из карьера, я так думаю.

— Первушья твоя башка! Думает он. Из земли глина!

— Ну, из земли…

— А форму кто ему придал?

Посмотрев на копье, я, кажется, начал догадываться. Форму копья ему придали руки мастера.

— Ага, вижу, догадываешься, — сказала, улыбаясь, Хильда, — Значит, мой примал — не тупой валенок.

— Так мои проблемы с этой игрушкой только в том, что я ее не считаю копьем? Не придал форму в голове?

Волчица кивнула и вернула мне копье.

— И чем это мне поможет? Если я внушу себе, что какой-нибудь меч — это копье, владеть-то мечом я все равно не сумею.

Хильда вздохнула.

— Но сила-то вырастет?

Я снова пристально посмотрел на оружие. А ведь и правда, когда дар «приходит», я реально сильнее и ловчее. Вот только у меня всегда были проблемы с самовнушением, и тут я даже не представлял, как с этим бороться.

— Уже вечер, и сегодня намечается празднество, помнишь? — сказала Хильда, — Устрица принесет тебе парадную одежду… И не задерживай мою первушку, тебе ясно?

Я кивнул, поджав губы. Неужели я заметил в глазах Волчицы искорки ревности?

— Значит так, Спика. Там будут все главы кланов. Обычно им глубоко по нулю на такие праздники. О чем это говорит?

— Что они тут из-за меня, — ответил я, — Ждут моего проступка.

— Верно. Ты в первую очередь первушник, и только потом примал. Ясно?

— Да.

— Главы кланов — пятые когти, как и Хакон. Меня поражает, что он терпит твои выходки, но вот другие… Вот, например, Рауд. Знаешь его?

— Да. Это глава Воющей Глотки. Так Фолки сказал.

— Верно. Этот павлин кичится своей чистой родословной. Никаких ярмарочных жен, никаких залетевших первушек, — Хильда усмехнулась, — Никто не верит этому бреду, но только высокомерия у него не убавляется.

Я понял, к чем она все это говорила. Нужно знать этикет, с которым у меня были явные проблемы.

— А я могу не идти туда? — спросил я, — Я бы потренировался тут.

Волчица рванулась ко мне, наметив один удар кулаком, другой… Почуяв оба заранее, я проскользил два шага назад, изгибаясь телом, и добавил:

— …госпожа.

— Так-то лучше. Нет, не можешь.

Я вздохнул. Так я и думал.

— Это у тебя дар проявился сейчас? — удивленно спросила Хильда.

— Да, — кивнул я, — Когда я забываю, что копье глиняное…

— Хорошо. Эти чертовы шакалы только и ждут твоего проступка, Спика. К пятому когтю не обращаешься, пока он не скажет «отвечай», тебе ясно?

— Да.

— Смотришь на него только тогда, когда пятый коготь с тобой говорит! Тебе ясно?

— Да.

— Ко всем обращаешься «господин», никаких «мастер зверь».

— Понял.

— Ну, вроде все.

— А с шестыми когтями как надо?

Хильда поморщилась:

— Альфа никогда не посещает такие мелкие приемы, тем более, у него сейчас в гостях посольство Пятнистых Рысей. Не думай об этом.

— Как жаль, что так мало времени, — Устрица соскользнула с лежака и быстро накинула платье, — Хозяйка опять будет недовольна, она в последнее время слишком строгая.

Ткань скользнула вниз, скрыв от меня изгибы, светлеющие в мраке комнаты. Белобрысая всхлипнула, по девичьей щеке скользнула слеза, и я, сев на кровати, коснулся ее руки. Не сказать, чтобы я испытывал какие-то особые чувства к первушке, но интимная близость все равно накладывала отпечаток на отношения. И я чувствовал желание защитить…

— Странно, когда я была с Трутнем, хозяйку это нисколько не заботило, — надув губы, сказала Устрица, и ее слезы мигом высохли.