Александр Изотов - Мера один (СИ)

— Все знают, что сейчас кусочек Неба заключен в этом камне, где отстаивали правду тысячи наших соплеменников. И слова, сказанные здесь, не могут быть ложью, — громко сказал Рульф, — Небо видит все.

Огонек духа сидел в выемке между моими ладонями, подрагивал, словно на ветру, и я видел на ногтях своих больших пальцев отблески.

— Абитур Спика… — громко произнес старик, и в толпе послышались смешки.

Теперь я хотя бы понимал, почему имя Спика вызывало столько веселья. Но какое же невероятное совпадение, что Хильда назвала своего примала в честь своей прабабушки.

— …понимаешь ли ты, — продолжал Рульф, — что отстаиваешь слово клана Лунный Свет?

Я хотел было ответить, но с сомнением поднял глаза на старика. Все эти законы зверей… Мог ли я сейчас говорить без позволения?

Старик усмехнулся:

— На эти вопросы можешь отвечать, первушник.

— Да, я все понимаю, господин зверь.

Мастер Рульф, как и большинство зверей вокруг, поднял взгляд на небо. Долгое время он выискивал там какие-то одному ему известные знаки, а потом кивнул и задал следующий вопрос:

— Осознаешь ли ты, что правота клана ложится на твои плечи?

Я кивнул.

— Да, господин зверь.

Снова взгляд в небо и ожидание.

— А теперь, — старик чуть понизил голос, хотя в той тишине, что повисла над двором, его все равно было слышно, — Ответь перед Небом своей жизнью. Клянешься ли ты хранить верность клану Лунный Свет?

Я вдохнул и прикрыл глаза, вспоминая Рычка. Я дал ему обещание и забрал его месть. Так получилось, что непроизвольно это стало пока основной моей целью.

В Хильде я чувствовал рвение узнать правду о том, что случилось с Белыми Волками. И, насколько я смог узнать Волчицу, она не просто так интересуется. А значит, наши пути в этом сходятся.

А уж тем более, Хакон дал мне реальную свободу выбора.

— Да, — в конце концов решился сказать я.

Тишина. Я усмехнулся — как глубоко поражены моей честностью собравшиеся тут звери. Даже как-то забавно.

Пауза затягивалась, и я открыл глаза. Старик стоял, не сводя с меня глаз, и я сначала подумал, что сказал что-то не то. А потом до меня дошло, что он не двигается. Совсем. Остановившийся блеск в глазах, и борода его не подрагивает в такт дыханию.

Я повернул голову. Серые Волки, окружающие наш импровизированный алтарь, все застыли, как один. Их глаза устремлены на меня, но все выглядело, как инсталляция в музее восковых фигур.

Картину прояснили флаги. Они застыли, будто изображение поставили на паузу.

— Просветленный , — раздался голос.

Я ожидал услышать тот самый голос, который слышал до этого. Голос Абсолюта.

Но нет, это был другой голос. Простой, обычный, даже не трубный бас, как у перекачанных зверей. Я обернулся… Никого. Как же я отвык от такого обращения — «просветленный».

— Неужели ты забыл свою веру?

Я снова покрутил головой, а потом посмотрел на небо. Небо, как небо — яркое солнце в зените, редкие облачка. Погода так и шепчет…

— Кто ты? — крикнул я, понимая, что Серые Волки навряд ли меня услышат.

— Что ты делаешь здесь, просветленный? Разве не должен ты нести веру в Регнум?

Вздохнув, я понял, что определить источник голоса мне не удастся.

— Какую веру? — громко спросил я, — Разве ты не знаешь, кто я?

— А ты? Ты сам знаешь, кто ты?

Встречный вопрос поставил меня в тупик.

— Я Марк, — ответил я.

Лгать этому собеседнику я не видел смысла.

— И что ты делаешь в Регнуме, Марк?

— Ищу тринадцатого…

— Но почему тогда ты здесь? Чье слово ты решил отстаивать?

— Клана Лунный Свет, — сказал я, кивая в сторону Хильды и окружающих ее воинов.

— А мое слово? — вдруг спросил голос, — Разве не должен просветленный нести мое слово?

— Кто ты? — вырвалось у меня, — Ты Небо? Или ты Абсолют?

— Я был, я есть, и я буду, — произнес собеседник.

Повисла тишина. Голос молчал, и я не знал, что дальше говорить. Наверное, он ждет от меня каких-то объяснений. Но меня настораживало, что все мои чувства были при мне, никто не подавлял их.

Что это? Собеседник так пытается втереться в доверие? Ведь большинство высоких мер всегда обрубали у меня чутье, а особенно ангелы.

— Я не твой проповедник, — покачал я головой, — И твоей веры не знаю.

— А во что ты веришь?

Я скривился. Мне никогда не нравилось, когда лезут в душу. Кто бы это ни был, уж «тереть» с ним за религию я не собирался.

— Какая разница? — спросил я в свою очередь, так и крутя головой.