Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

После того, как Зиана забрали, мне внезапно сделалось грустно. Я остался один, в темноте и тишине, наедине со смердящим ведром.

— Справедливое небо, — шептал я, стуча зубами. — Ты закон преступило… Зря ты это сделало.

__________

[1] Цюй Юань «Плачу по столице Ину»

Дверь открылась. В меня полетел костыль.

— Поднимайся, — рявкнул воспитатель. Тот самый, что заходил в прошлый раз.

Он посмотрел на пустой кувшин у входа и ухмыльнулся:

— Что, гордость не помешала?

Я молча поднялся на ноги, оперся о костыль. Проковылял ко входу. Два стаканчика, картонный и пластиковый. Таблетка и вода. Я повторил отработанную до автоматизма процедуру. Воспитатель щёлкнул фонариком.

— Рот.

Пока я стоял с раскрытым ртом, он натягивал латексную перчатку, шёпотом ругаясь. Осмотрел придирчиво, заставил поднять язык. Его пальцы скользнули по дёснам.

— Пасть захлопни! — разозлился воспитатель, лишившийся повода применить дубинку. — Пошёл!

Я пошёл. Таблетка растворялась в желудке. Мне казалось, я слышу её шипение, чувствую, как она всасывается в кровь.

Выйдя во двор, я похромал к кухне. Сейчас хотя бы поем. Но сначала — выблюю эту дрянь.

— Куда собрался? — Воспитатель похлопал меня дубинкой по плечу.

— На работу. — Я повернул голову и посмотрел на него. — Или я в отпуске?

— Твоя работа — там. — Дубинка указывала на дверь цеха.

— Нет… Нет, я работаю в кухне! Я прошёл перепрофилирование в прошлом…

— А господин директор решил, что такому, как ты, опасно находиться в кухне. Будешь пререкаться — получишь первое предупреждение. До конца дня вернёшься в консерваторию.

Вот, значит, как. Меня обкололи наркотой, три дня продержали в карцере, выперли из кухни. Господин директор всерьёз задался целью меня сломать. Я до боли в пальцах стиснул костыль, скрипнул зубами.

Ладно. Ладно, тварь.

— Топай давай! — прикрикнул воспитатель.

Я пошёл в указанном направлении.

Отголоски всего пережитого восстали у меня в голове и сложились в картину. Тот выродок, лица которого я не могу вспомнить. Директор школы Цюань. Вот она, моя цель. Теперь всё будет значительно проще. Теперь, когда я знаю, как выглядит враг, осталось лишь подождать подходящего момента. Где-то в кухне остался мой нож, Ниу поможет его вернуть. И тогда — одно лишь быстрое движение, и я закончу свой путь. Это гораздо проще, чем бежать и разыскивать какой-то непонятный Шужуань.

— Веселей, веселей работаем! — орал Шен, влача своё брюхо по цеху.

Я не мог веселей. Болезненный пот заливал глаза. Руки тряслись. Черенка лопаты я даже толком не ощущал. Меня тошнило, голова кружилась. И — боль. Боль в каждой мышце, в каждой косточке.

Меня опять поставили в пару к Тао. Он молчал, я тоже не сказал ему ни слова, не пытался встретиться взглядом.

Хватит. Достаточно я приближал к себе людей. От них хоть стеной отгораживайся — всё равно пролезут. Со своей дружбой, со своей любовью. Тао, Ниу… Хватит. Мне надоело снова и снова наступать на одни и те же грабли. Мне никто не нужен. А кому нужен я — переживут.

Лопата легла на чурку под неправильным углом, впилась в древесину. Я на мгновение замер, представляя себе вместо дерева — горло директора школы. Надавил сильнее и почти увидел, как брызжет кровь.

— Лей! — громыхнул над ухом Шен. — Первое предупреждение!

— Да он же только после процедур, — встрял Тао. — Три дня в карцере.

— Тао — первое предупреждение, — сообщил Шен. — Мне плевать, чем вы занимаетесь в свободное от работы время. Здесь вы должны выполнять норму.

Я молча продолжил скоблить. Шен, постояв пару минут, видимо, остался доволен и ушёл.

— Ты как вообще? — спросил Тао.

Ответом я его не удостоил.

Часы шли. Я заставил себя сконцентрироваться на приближающемся обеде. Ненавидел себя за это, но больше ничего не мог поделать. Если не думать, не мечтать хотя бы об этой миске риса, ноги попросту перестанут держать.

Школа Цюань ломала меня. Из «личности» постепенно рождался «человек». Может быть, зря я тогда, в консерватории, не сделал петлю из ифу. Пока ещё был на это способен.

— Лей? — робко позвал Тао.

Я стиснул зубы, заставил лопату скользить быстрее.

Больше Тао не предпринимал попыток завязать разговор.

До обеда оставалось не больше часа, когда я почувствовал тишину. Нет, станки продолжали работать, но разговоры все смолкли. Так уже бывало. Только теперь я знал, что пришли по мою душу. И обернулся.