Василий Криптонов - Гром гремит дважды [СИ]

Никто меня не остановил, никто не сказал ни слова. Я прошёл через столовую, даже не заметив, есть ли там кто. Кажется, народ толпился. Плевать.

Я поднялся по лестнице, прошёл по галерее, ввалился в свою спальню. Тао не было. Тем лучше. Не придётся отвечать на дурацкие вопросы. Стоять и ждать, пока все, кому надо, продегустируют мою героическую попытку изменить свою судьбу, у меня сил не было.

Может быть, в следующий раз получится лучше. У меня будет месяц на тренировки. За месяц можно зайца научить спички зажигать, уж что-нибудь и у меня получится.

С этой мыслью я отрубился. На этот раз — вполне осознанно. Отследил миг, когда мысли начали путаться, полетели круговертью. Хорошо… Унесите и меня отсюда, куда-нибудь подальше, как можно дальше…

Жёлтый дракон выплыл из тьмы. Я — падал, а он — летел. И не было больше никого, ничего, кроме нас двоих. Дракон разинул огромную пасть.

«Ты хочешь вспомнить?»

Боль вгрызлась в тело, я стиснул зубы, чтобы сдержать крик. Они не услышат моего крика. Никогда.

«Скоро ты вспомнишь».

— Ты знал?

Я лежу в постели… Нет, не в постели — в больничной койке. Не могу пошевелиться, не могу говорить. Могу только смотреть и моргать. Блондинка, которая показывает мне фотографии — та самая, с которой мы вошли в тот дом. Только как будто немного моложе.

Смотрю на фотографии. Похоже на фотографии с места преступления. Все предметы, представляющие интерес, аккуратно отмечены табличками с номерами. Мой взгляд скользит по глянцевой фотобумаге. Древние книги, переплетённые в кожу, лежат на старинном столе. На стенах, на полу — письмена на непонятных языках, фигуры, символы.

— Он — чернокнижник. Причём, давно. Ты знал, Лей?

Я моргаю один раз — да. Я знал.

— Если кто-то ещё спросит — ты ничего не знал, понял? — Блондинка наклоняется ближе, говорит тише. — Сейчас всё трясёт, погоны летят, людей сажают. Пытаются подать всё так, будто это — удачная операция ОВР. К тебе придут. Пообещай мне, что ничего не скажешь!

Я думаю. Есть ли смысл врать? Врать ей? Врать им? Врать себе? Выберусь ли я когда-нибудь из этой палаты? И если да, то смогу ли ходить? Разговаривать?

— Лей?

Посмотрев ей в глаза, я моргнул один раз. Блондинка улыбнулась, кивнула:

— Узнаю этот взгляд. Так держать. Мы ещё увидим этого ублюдка по ту сторону решётки.

Она ушла, а я остался на дни, которые складывались в недели и месяцы, сшитые нитями боли.

Я выберусь отсюда, встану на ноги, чего бы мне это ни стоило. Упрятать этого выродка за решётку — новая цель. Я не уйду, пока не добьюсь этого. Он должен сидеть пожизненно, или должен сдохнуть.

Пальцы левой руки внезапно шевельнулись и медленно, превозмогая боль, сжались в кулак.

— Лей? Ле-е-ей! Ты что, спишь?

Чья-то рука коснулась моего кулака. Я открыл глаза. Разжались челюсти жёлтого дракона, и та боль — настоящая, страшная боль из памяти — отступила, освободив место для другой боли. Мышцы кричали от пережитой непосильной нагрузки.

С удивлением я обнаружил, что могу двигаться. И когда раскрыл рот — услышал свой голос:

— Ниу?

Я по-прежнему лежал в своей койке, у испещрённой надписями стены, а Ниу сидела на корточках на полу. Дверь была открыта.

— Воспитатели сильно разозлились! — с возмущением сказала Ниу.

— Не потравились хоть? — усмехнулся я.

— Ты прошёл испытание.

Я моргнул. Так, будто снова оказался парализованным, как в позабытой прошлой жизни.

— Что?

— Ты прошёл. Я слышала, как кто-то сказал, что это был самый лучший рис, который он пробовал в своей жизни.

Не пойму, она что, прикалывается? Да не похоже, вон как серьёзно смотрит. И вообще, по-моему, Ниу подкалывать не умеет. Если высмеивает — так уж открыто, показывая пальцем, как ребёнок.

— Прошёл? — повторил я.

— Угу! Завтра утром выходишь на работу в кухню! — У неё сияли глаза. — Но надо было остаться. Они вышли, хотели тебя похвалить, а тебя нет! — Ниу всплеснула руками. — Я сказала им, что ты очень скромен и не привык получать похвалы.

— Умница, — сказал я и, морщась от боли, сел на койке.

Чехарда мыслей в голове постепенно успокаивалась. Прошёл. Я работаю в кухне. Кажется, у меня что-то наконец получилось. Чего-то я добился!

Но нет, рано скакать на одной ноге от восторга. Это — лишь крохотная ступенька на пути к цели, которая пока ещё тает в тумане. Я должен кого-то найти. Поэтому я и вспоминаю свою прошлую жизнь, что бы это ни значило. Найти и — убить. Потому что если когда-то я был полицейским, то теперь это явно не так. А та сволочь должна ответить за всё. Хотя бы за то, что натравила на меня жёлтого дракона.