Франсис Карсак - Избранные произведения в одном томе [Компиляция]

Мишо его уже не слушал. Уставившись на экран телескопа, он смотрел, как удаляется, унося с собой невозможную мечту, элалухинский звездолет.

На поляне неровным полукругом выстроились бараки из синтетических материалов: справа — энергогенератор, затем помещение для роботов, склады, жилые модули, лаборатория, ангар для геликоптера. Чуть дальше, под сенью листвы, высились бесформенные развалины безымянного города. Они громоздились друг на друга неправильными пирамидами, на вершинах которых росли деревья с узловатыми корнями, обвивавшими стены подобно спрутам. Со времен гибели Города прошло столько веков, столько дождей отстучало по каменным стенам, провалившимся крышам и зияющим окнам, столько собралось мертвых листьев, медленно разлагающихся в гумус, что лишь изредка то тут, то там возникал силуэт с идеальными углами, напоминавший о геометрическом порядке Человека.

Поляна была искусственной. На противоположной стороне от Города, вперемешку, как их и раскидали гигантские челюсти машин, валялись разрезанные на огромные кругляки вековые деревья. Тихо шелестели на ветру их едва пожелтевшие листья.

В большом котловане, засыпанном грудами камней, работали другие машины — уже не столь мощные, как те, что корчевали деревья, но гораздо более деликатные. Их длинные гибкие щупальца просачивались под обломки, осторожно поднимали их и грузили в небольшие вагонетки. Вскоре и эти чудесные роботы станут слишком грубыми, и на смену им придут люди, археологи — в этом месте ведутся раскопки.

В лаборатории, за столом, заваленным бумагами и кусками ржавого железа, сидели трое мужчин: Ян Дюпон, археолог и глава миссии, лингвист Уилл Льюис и инженер Стан Ковальски, который, небрежно пробегая пальцами по клавишам пульта, управлял рывшими котлован механизмами. Не отводя взгляда от экрана, он спросил:

— Ну что?

— В седьмом секторе по-прежнему пусто. Я только что связывался с Астуриасом. Ничего для нас интересного. Как и прежде, лишь отдельные жизнеописания; история какого-то там Доминика на французском языке. Нам она определенно ни к чему: явно написана в догалактическую эпоху, ни малейшего намека даже на самые простейшие межпланетные перелеты. Потом отрывки из романа, довольно-таки грязного, об одной женщине по фамилии Бовари, тоже на французском. Ума не приложу, что наши предки находили в подобных летописях. Нам-то, естественно, они дают определенное представление о тогдашней жизни, но для самих предков то была современность. Я не настолько самонадеян, чтобы полагать, будто они писали для будущих археологов. Вы только представьте: разрозненные фрагменты хроники жизни некоей Скарлетт, обладавшей невыносимым характером, были обнаружены при раскопках в семидесяти одном месте и не менее чем на семи языках — что, к слову, помогло дешифровать некоторые из них, — и в результате, за вычетом нескольких еще не найденных эпизодов, нам сегодня известно почти все об этом догалактическом существе. К счастью, хронист время от времени вводил сведения о тогдашней цивилизации и войне, о которой в противном случае мы бы так ничего и не узнали.

Лингвист недоуменно пожал плечами и продолжил:

— Впрочем, пока ничего такого, что могло бы действительно нас заинтересовать. После находки Ориса — ничего стоящего. Ты ведь, конечно, помнишь, что чуть более ста лет назад в руинах Ч’каго были обнаружены первые доказательства существования галактической империи задолго до Адской Войны; тогда был найден небольшой фрагмент хроники, посвященной колонизации планет Бетельгейзе, всего три страницы. Потом нам иногда попадалась и другая информация: к примеру, ценнейшие отрывки из трудов историка Азимова — судя по всему, французского происхождения, так как он порой подписывался «Поль-француз», — в которых упоминалось о гибели в результате космического катаклизма планеты Флорина. Описание самой катастрофы, правда, отсутствует. В других фрагментах книги того же историка приводятся сведения о некоей Транторской империи. Еще один, по-видимому, более ранний историк, чье имя до нас не дошло, частично сохранил фольклор первых астронавтов и прежде всего чудесную поэму о зеленых холмах Земли. Затем, при раскопках во Фриско — с тех пор прошло уже лет тридцать — Орис отыскал сто двадцать шесть фрагментов (но, к сожалению, ни одного полного текста), неопровержимо доказывавших, что человек достиг многих звезд и заселил все пригодные для жизни на них планеты. В одном из этих отрывков рассказывалось о начале Адской Войны; именно из него мы узнали, что в нее были вовлечены все миры, покоренные человеком. И если разрушения везде были столь же катастрофическими, как здесь, то вовсе не удивительно, что к нам никто не прилетал. Нам даже неизвестно, сколько веков прошло со времен той войны. Веков… или скорее тысячелетий. Изотопный метод дал для разных образцов неидентичные результаты: от двух до семнадцати тысяч лет. Порой, глядя вечером на звезды, я думаю о наших утраченных братьях — ведь должен же кто-то был выжить! — пребывающих в заточении в далеких мирах, думаю о том, почему наши находки так и не помогли нам выйти в космос (как назло, пока нам попадаются одни лишь туманные намеки, которые наши ведущие физики считают сущей нелепицей), и стоит мне только вспомнить о нашем потерянном достоянии, промотанном нашими Предками из-за их страсти к убийству, как меня переполняют досада и сожаление. Да, я понимаю, это почти кощунство, но мы, археологи, знакомые с их хрониками, судим более строго. Подумать только! Вся мощь, которая могла послужить добру, принести победу над природой, сведена на нет, растрачена впустую. Ты только представь себе, Стан, межзвездный космический корабль! А мы еще не добрались даже до Марса! Вот уже восемнадцать веков, с тех пор как возобновился ход времен, мы с трудом взбираемся по ступенькам, высеченным еще нашими Предками, и все так же далеки, ужасно далеки от вершин, которых достигли они!..