Владимир Сухинин - Не зная отдыха и сна

— Еда и женщины! — передразнил Грума Срынь. — Мои воины едят своих лорхов. На чем мы будем сражаться? Зачем нужно было уничтожать племя чинриз? Зачем нужно было насильно принуждать остальных орков идти с нами?

— Такова воля нашего Отца, — сверкнув исступленно очами, вступил в разговор верховный шаман Шир Арык. Все видели в его глазах горящий огонь фанатизма, но, зная его силу, промолчали. — Мы пришли искоренять ересь и сделаем это, даже если придется ополовинить степь. Вы все это хорошо знаете. Как известно, лучше вырезать половину стада, чем допустить гибель всех лорхов от чумы. Надо искоренить заразу ереси на корню, прежде чем она захватит всех наших сородичей. Все должны видеть, что Отец не прощает отступников… Все! — Его взгляд скользил по лицам вождей. Он видел, они прятали глаза. «Трусы!» — с ненавистью подумал шаман. — К чему эти пустые разговоры? — успокоившись, произнес он. — Идите и сражайтесь, как велит обычай, а Отец явит вам свою славу. Неужели вы не видите? Он испытывает вашу веру. Не будьте малодушными. — Шаман вновь оглядел присутствующих вождей, ища несогласных.

Хоть и не были вожди согласны с такой постановкой вопроса ведения войны, но спорить не стали. Шаман показал себя жестоким и беспощадным не только с чужими, но и со своими орками.

— Значит, пойдем быстрее, — вздохнул Срынь. — Скорее бы все это закончилось.

Постепенно вожди один за одним покинули шатер.

Грум почесал объемистый живот. Посмотрел вслед последнему уходящему вождю.

— Шир, если ты не явишь славу нашего Отца, то они один за другим разбегутся. Скоро поход на империю… и никто не будет гоняться по степи за отступниками.

Верховный шаман зло зыркнул на вождя:

— Не будет похода на империю, Грум. Отцу это неугодно. Покараем отступников и свергнем великого… Им станешь ты…

Грум удивленно часто-часто заморгал.

Степь. Лагерь свидетелей Худжгарха

Грыз повел свои войска следом за вышедшими на войну кочевыми племенами. Он проводил оседлых, не нападая, на три дня пути и убедился, что те не повернут обратно. Оседлые спешно, как могли, возвращались к себе на юг.

Его воины, обученные и освоившие новую тактику быстрых налетов и отступлений, вылавливали разведчиков, отставших орков и безжалостно истребляли.

Грыз знал, что там, на севере, в трех местах остались лишь старики и женщины с детьми. Но он также знал, что старые бойцы не посрамят, встанут на защиту своих племен и, если надо, полягут, но продержатся до его подхода. Он принял решение возвращаться. Первыми ушли три разведывательные сотни, ведомые его сыном. Остальные воины двинулись с обозом, оставшимся от оседлых. Грыз решил не бросать животных и провиант. Сделал это с дальним прицелом — раздать племенам, пострадавшим от последователей Отца. Пусть видят, насколько свидетели Худжгарха отличаются от грабителей, идущих под стягом Отца.

Гонцы ждали повелений, чтобы отправиться в путь и сообщить свидетелям Худжгарха, куда направится орда. Или она разделится, чтобы расправиться с противником по частям, или выберет один маршрут. Но противник медлил, он неторопливо продвигался вперед с долгими остановками, словно не мог принять решение. Грыз понимал замысел их военачальника — дождаться подмоги со стороны оседлых орков, но это было ему лишь на руку.

Верхние планы бытия. Замок Беоты

А где-то вверху, в небесных планах бытия, возлежала на ложе, пребывая в великом раздражении, Беота. Черные прислужницы обмахивали ее опахалами и буквально тряслись от страха, страшась гнева госпожи.

«Как это у него получается? — размышляла сестра Рока. — Сам пропадает неизвестно где, а город его строится и крепнет. Там живут одни сумасшедшие, не знающие законов вселенной. И им на всех наплевать. Прогнали Рока сами, без Высокого. Сколько благодати они потратили на войну! Всю! Идиоты! Могли договориться с братом на вассалитет, и дело с концом. А теперь иди и бери их голыми руками. Так нет, я не могу. Этот чертов договор…»

Додумать она не успела. Гору сотряс удар и скинул ее на пол. Стоя голая на карачках, в неприглядном виде, она удивленно моргала, не в силах что-либо сделать или произнести. Она пораженно хлопала ресницами, не понимая сути происходящего. У нее просто ни с того ни с сего исчезла огромная часть благодати. А гора резко уменьшилась.

Наконец Беота опомнилась.

— Кто? — заревела она как раненая медведица. — Кто посмел? — Богиня вскочила, полная ярости и негодования. Заметалась, не зная, что предпринять, и тут же перед ней появилась статуя.