Василий Криптонов - Гамбит

— Завтра, — сказал ниндзя. — Господин Кианг понимает, что это непростое решение. Клану Чжоу нужно время на то, чтобы его принять.

«А тебе, мальчик — на то, чтобы смириться с этим решением, — мысленно закончил я. — На то, чтобы убедить себя в его правильности. Ты ещё слишком молод. Ты пока не научился предавать».

Что ж — браво, Кузнецов. Ты всегда был отличным психологом.

— Завтра в полдень, — сказал ниндзя. И поднялся. — Это всё, уважаемые. Господин Кианг не смеет более отнимать у вас драгоценное время.

Он поклонился и пошёл к выходу. Хлопнула дверь. В наступившей мёртвой тишине истерически заржал Юшенг.

Я почему-то не сомневался, что с уходом ниндзя моё участие в саммите закончится. Так и получилось.

— При всём уважении, господин Юн, — сказал Земин, — я попросил бы вашего телохранителя не участвовать далее в нашей встрече.

— А я бы этого телохранителя вообще на цепь посадил, — хохотнул Юшенг. — Чтобы не сбежал до завтра.

— Не смей в таком тоне говорить о людях, принадлежащих клану Чжоу! — Юн метнул на Юшенга яростный взгляд.

Тот, с усмешкой глядя на меня, поднял руки — дескать, всё-всё, сдаюсь, не надо так нервничать.

— Лей, — начал Юн. — Тебе, возможно, и в самом деле…

— Да, господин глава. — Я встал.

Юн, в конце концов, передо мной ни в чём не виноват. Он — всего лишь пацан, взваливший на свои плечи груз, который не каждому взрослому по силам. Я был уверен в том, что Юн до последнего будет пытаться меня отстоять. Так же, как и в том, что у него ничего не получится. Уж кто-кто, а Реншу — человек, который умеет убедительно произносить красивые слова. О чести, долге, жертвах во благо клана — что там ещё принято говорить, когда нужно оправдать предательство. Всё, что я мог сделать для этого неплохого, в общем-то, мальчишки — позволить ему сохранить лицо.

— Пойду подышу воздухом.

— Уверен, что скучать ты не будешь, — глядя на меня в упор, сказал Земин. — Несмотря на то, что монахов во дворе не видно, они там есть.

Иными словами, двор под наблюдением. Что ж, ожидаемо. Хотя какая мне разница? Бежать всё равно не собираюсь.

— Спасибо за заботу. Всего наилучшего.

Я вышел во двор. Не сомневался, что сходняк затянется надолго — у собравшихся есть что обсудить.

Расспросить Юна обо мне — откуда я, такой нарядный, взялся и чем могу так интересовать господина Кианга. Отправить его звонить своим — решение очевидно, но доложить о том, что произошло, Юн наверняка обязан. Потом снова расспросы, перемывание костей Киангу… Часа два, не меньше. А на улице, кстати, уже стемнело.

Я поднял голову — и вдруг понял, что надо мной звёздное небо. Здесь не было смога — этой извечной грязной дымки, укрывающей города, она осталась где-то далеко внизу. Воздух был чист и прозрачен. А небо — такое близкое, что звёзды, казалось, можно трогать руками. И — невозможная, пронзительная, звенящая тишина.

В ней хотелось раствориться. Просто застыть, запрокинуть голову, глядя на звёзды — и исчезнуть. Ничего не чувствовать. Ни о чём не думать. Позволить мирозданию самому управлять тобой. Дать себе шанс поверить, что мирозданию лучше знать, как быть. Что оно как-нибудь всё решит само, без твоего участия. И если участники саммита, выйдя во двор, найдут здесь твоё остывшее тело с горлом, пронзённым мечом — увидят, что ты умер с улыбкой на губах.

Я спустился по каменным ступеням. Сидеть во дворе было не на чем, скамьями монахи не озаботились. Я уселся прямо на землю. Подумал вдруг, что, кажется, понимаю человека, который решил построить монастырь именно здесь. Если уж даже меня, прожжённого циника, так впечатлило увиденное — что говорить о людях, готовых открывать свою душу совершенству и познанию. Монастыри ведь строили именно для этого. По крайней мере, в том Китае, который я знал.

Шли века, чистые красивые идеи строителей монастырей извращались. И в итоге от того, что называлось когда-то путём к себе, к своей душе, остался лишь набор боевых техник — которым такие, как Вейж, пытались обучить таких, как Джиан или Бохай.

И этот мир Гуолианг предлагает мне защищать?! Да гори он синим пламенем. Моя цель — найти и убить Кузнецова-Кианга. После этого — а скорее всего, в процессе — я, надеюсь, наконец-то сдохну. И всё закончится.

— В твоей душе живёт ненависть.

Я не подпрыгнул от неожиданности. Отчего-то был уверен, что ко мне подойдут. Хотя ожидал, что увижу другого человека — красного ниндзя. Однако со мной заговорил Ксин. Я понятия не имел, что ему ответить, и промолчал.