Наталья Точильникова - Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте)

Минус десять — это так легкая головомойка. Сейчас где-то плюс пять. Зябко, конечно, и ветерок подул. Но терпеть можно. В случае продолжения темы, однако, — перспектива падения до нуля.

Я затыкаюсь.

— Артур, — говорит император и становится теплее, — это сейчас не ко времени. До референдума о доверии я не могу принимать непопулярные решения, и адмирал понимает это гораздо лучше тебя.

Референдум через год. В принципе, народ Кратоса имеет право послать императора, куда подальше. Очень бы не хотелось. Несмотря на «оледенения».

И я затыкаюсь наглухо.

— Ты давно видел адмирала? — спрашивает Леонид Аркадьевич.

— Недели две назад.

— Как его история? — говорит он еще теплее.

— Почти написана.

— Я бы хотел прочитать ее. До того, как она будет опубликована, — последнюю фразу он произносит раздельно, и воображаемый столбик термометра начинает неумолимо падать.

— Я передам отцу.

— Передай еще, что я не вправе запретить ему ее публиковать, что бы там ни было. Но лучше, если нам удастся найти консенсус. Лучше и для Тессы, и для Кратоса, и для всех нас.

Книга моего отца называется «История Тессы», той планеты, за независимость которой он когда-то воевал, нашей общей родины: его, меня и Хазаровского.

Леонид Аркадьевич лукавит. В отношении моего отца он вправе все. Когда-то тессианский сепаратист Анри Вальдо был приговорен к смерти, но получил отсрочку исполнения приговора. И этот приговор, полузабытый, но не отмененный все еще лежит где-то в архивах. Без срока давности.

— Государь, вы лукавите, — говорю я.

Или я не сын Анри Вальдо!

Император усмехается.

— Нисколько. Я не вправе запретить публиковать книгу. Я вправе его казнить после этого. Но, во-первых, я же не буду этого делать. И, во-вторых, для твоего отца это не аргумент.

Пожалуй, это лестно. Я улыбаюсь.

— Думаю, когда-то в роду Вальдо случилась генетическая мутация, — продолжает Леонид Аркадьевич, — и был затерт участок ДНК, отвечающий за инстинкт самосохранения.

— Трудно с нами? — предположил я.

— Легко. У вас есть другие стимулы. Честь, например. И они лучше страха. Теперь моя часть разговора, Артур… Если я не обнародовал завещание Даниила Андреевича, это не значит, что я положил его под сукно…

У Хазаровского есть хорошая отговорка. По сути, завещания нет. Отчим не успел его дописать. Есть отдельные наброски на императорском кольце, и знают о них два человека: император и я.

Перед смертью Даниил Андреевич отдал кольцо мне, чтобы я передал его Хазаровскому, а я по мальчишеской дурости надел его. И теперь знаю все, что было на нем записано. Не только завещание отчима — много чего еще. Пятого уровня секретности. Слишком много.

— В Республиканском Центральном Союзе есть университет Кейнса. Слышал о таком?

— Ну, еще бы! Там Нагорный учился.

— Да, Александр Анатольевич самый известный его выпускник. На Кратосе. А в РЦС трудно найти известного человека, который бы там не учился. Как ты относишься к идее туда поступить?

— Мне не интересна экономика, Леонид Аркадьевич.

— Там не только экономика. Есть юриспруденция.

— Там совсем другая юриспруденция. И не очень понятно, зачем она им вообще.

— Значит, разумная юриспруденция, если не понятно зачем. Не интересно?

— Да, нет, интересно, конечно. Даже просто побывать в РЦС.

— И есть психология. Ройтман посылает туда учиться своих стажеров. Собирается послать. Всего мы хотим отправить несколько сотен молодых людей. Не только в университет Кейнса, есть много вариантов. Будет конкурс. Отбираю, естественно не я, но я хочу, чтоб ты попробовал, у тебя неплохие шансы. Я думал, что это будет юриспруденция, но выбор за тобой. Как захочешь. Надо будет сдать несколько экзаменов. Все анонимно. Так что, во-первых, не надейся, что мое имя тебе поможет. И, во-вторых, не бойся, что имя твоего отца тебе помешает. Экзамены летом. У тебя как раз будут каникулы.

Я понял. Я слишком хорошо помнил эту часть завещания отчима: «Хазаровский Леонид Аркадьевич должен быть назначен регентом империи. В течение десяти лет он должен найти себе преемника среди талантливых молодых людей и обучить его. После чего отречься от власти…»

Хазаровский не регент, он император, хотя еще и не утвержденный всенародно. Но на референдум он идет именно как император.

Я уж думал, что Леонид Аркадьевич вообще решил проигнорировать эту часть завещания предшественника.

— Надеюсь, по возвращении вам всем найдется работа, — сказал Хазаровский. — Сначала вы полетите на Анкапистан. Место не самое приятное и не самое безопасное, но у вас будет охрана. В крайнем случае, выкупим, — он улыбнулся. — Анкапистан тоже интересен. Посмотрите, как работает система, которой на первый взгляд вообще никто не управляет, нет единого центра, единых правил, никаких законов, кроме законов пиратского флота. Но работает. И насколько это отличается от РЦС, где все разложено по полочкам, что кажется и законы уже не нужны — и так все в порядке. Возможно, различия не так уж радикальны… А я ничего не положил под сукно, Артур. Народ будет решать.