Пол Прюсс - Разрушающее напряжение

Ставки Лисы повышаются — Ежа падают. Психологи «Новой Школы Социальных Исследований» надеются разрешить спор, который восходит, по крайней мере, к 8 веку до нашей эры, когда греческий поэт Архилох сделал загадочное заявление, «Лиса знает много вещей, но еж знает одну но большую». В последнее время замечание поэта символизировало дебаты между теми, кто считает, что способностей много — лингвистических, телесных, математических, социальных и так далее — и теми, кто считает, что интеллект приходит как единовременная сумма, символизируемая показателем IQ, который устойчив к изменениям и, вероятно, может быть обоснован генами.

Теперь появляются новые свидетельства из Новой школы, свидетельствующие в пользу Лисы…

Во всех СМИ — огромный интерес, статьи, рассказы о проекте «Спарта». Маленькая девочка, которая была его первым и на какое-то время единственной объектом, стала звездой — таинственной звездой, чьи родители настаивали, чтобы ее лицо не было известно широкой публике, среди вырезок на столе Эллен Трой не было ни одной ее фотографии. Тогда, наконец, правительство проявило интерес к этому проекту…

— Эллен, ты что-то скрываешь.

Спарта посмотрела на широкое смуглое лицо, стоявшее перед ней. Крупная женщина не улыбалась, но за ее обвиняющим выражением лица скрывалось озорство.

— О чем, ты босс?

Женщина всем своим немалым весом опустилась в кресло напротив стола Спарты, стола Эллен Трой.

— Прежде всего, дорогая, ты снова попыталась вырваться из-под моего контроля. Ты думаешь, сестра Арлин не знает, что происходит в ее собственном отделе?

Спарта резко покачала головой.

— Я ничего не скрываю. Я уже два года пытаюсь выбраться из-за этого стола. Так часто, как позволяют правила, я подаю заявление.

Стол, о котором шла речь, был одним из пятидесяти точно таких же в Департаменте Обработки Информации Следственного Отдела Комитет Комического Контроля, размещавшегося в здании из розового кирпича и голубого стекла с видом на Манхэттенскую Юнион-Сквер. Арлин Диас, была руководителем Департамента.

— Мы с тобой обе знаем, что человек, перенесший такую операцию как ты, не может даже мечтать об оперативной работе. Так почему же ты продолжаешь это делать, Эллен? Почему пытаешься попасть туда?

— Потому что я все еще надеюсь, что у кого-то наверху есть хоть капля здравого смысла, вот почему. Я хочу, чтобы меня судили по тому, что я могу сделать, Арлин. А не по тому, что есть в моем личном деле.

Арлин тяжело вздохнула. — Правда в том, что к физической форме оперативника предъявляются повышенные требования.

— Со мной все в порядке, Арлин. — Она позволила румянцу появиться на своих щеках. — Когда мне было шестнадцать, какой-то пьяница раздавил меня и мой скутер о фонарный столб. Да, скутер на свалку. Но меня подлатали — это все отражено в файле.

— Ты должна признать, что это выглядит довольно странно, дорогая. Все эти комочки, провода и пустые места… — Арлин сделала паузу. — Мне очень жаль. Ты не знаешь, но такова политика — когда человек хочет перейти, его руководитель включается в состав комиссии. Я изучала твои снимки, дорогая, и не раз.

— Врачи, которые меня оперировали, сделали все, что могли. — Спарта казалась смущенной, словно извинялась за них. — Это были местные таланты.

— Они прекрасно справились, — сказала Арлин. — В клинике Майо [8] Клиника Майо — один из крупнейших (ко-во сотрудников на 2020 г. — 65000) мировых медицинских исследовательских центров. США, Рочестер. о таком и не слыхали, но, как ни странно, это работает.

— Ты так думаешь — Спарта изучающе посмотрела на своего босса из-под изогнутых бровей и насторожилась, — а что думают остальные в комиссии?

Когда Арлин ничего не сказала, Спарта улыбнулась. — Притворщица, это ты что-то скрываешь.

Арлин улыбнулась ей в ответ. — Поздравляю, дорогая. Мы здесь будем скучать по тебе.

Это было совсем не просто.

Нужно было снова пройти медосмотр, отрепетировать ложь и строго ее придерживаться, срочно подбросить фальшивые электронные документы, подкрепив их новыми историями. А потом — работа. Шестимесячная базовая подготовка следователя ККК была такой же строгой, как и у любого астронавта.

Спарта была умна, быстра, скоординирована, и она могла принять гораздо больше знаний, чем могли дать инструкторы (способность, которую она не раскрывала), но она не была физически сильной, и некоторые вещи, которые были сделаны с ней по причинам, которые она все еще пыталась понять, сделали ее очень чувствительной к боли и уязвимой к усталости. С самого первого дня было ясно, что Спарте грозит отчисление.