Михаил Михеев - На острие удара [litres]

– Да, вполне разумно. Один нюанс. Все эти умники, свято верящие, что их мнение что-то значит, будут спорить до одури и без внятных результатов. Не по реальной необходимости, а просто чтобы показать свои амбиции.

– А время-то идет…

– Вот именно. Времени же на самом деле у нас не так и много. А потому… В общем, на совещание и без нас есть кому пойти. Мы же завтра, как раз когда они начнут ругаться, деликатно уезжаем и начинаем работать автономно. Таково мое предложение. Возражения есть?

Харрис задумался, покрутил в голове перспективы, согласно кивнул:

– Я готов.

– Ну, вот и хорошо. Поэтому сейчас давайте-ка еще по паре рюмок, а потом по койкам и спать. Завтра у нас будет тяжелый день…

Тот же аэродром.

Примерно это же время

– Ну, вот мы и прилетели – задумчиво озираясь, пробурчал Полански. – И мне здесь очень не нравится.

– И вообще, тебе все не нравится, – вспомнила Дина виденный в детстве мультфильм. Полански, не понявший юмора, безразлично шевельнул плечами:

– Ну почему же все… Разве что как тому немцу…

– Какому немцу? – в этот раз пришла очередь Дины не понимать юмор. Напарник улыбнулся:

– Да я анекдот вспомнил. Услышал буквально за час до отлета, один твой соотечественник, только перебравшийся к нам в страну, рассказал.

– А подробней?

– Можно и подробней. Приезжает в провинциальный немецкий город турист, устраивается в гостиницу и спрашивает у консьержки:

– Как у вас в городе с развлечениями?

– Налево по улице кинотеатр, направо музей.

– А с более интересными?

– Первый этаж Марта, сто евро в час, второй этаж Эльза, двести евро в час.

– А более экзотическое?

– Третий этаж. Фриц. Тысяча евро в час.

– Он что, такой мастер?

– Нет, просто у нас есть бургомистр, которому это очень не нравится, но мы даем ему двести евро, и он ничего не видит.

– Значит, Фрицу восемьсот?

– Нет, у нас есть еще пастор, которому это тоже очень не нравится, но мы даем ему двести евро, и он ничего не видит.

– А Фрицу шестьсот?

– Нет, у нас есть начальник полиции, которому это тоже очень не нравится, но мы даем ему двести евро, и он ничего не видит.

– Ага, Фрицу четыреста?

– Нет, мы еще даем по двести евро Курту и Гансу, которые держат Фрица. Потому что Фрицу это тоже очень не нравится!

Дина не выдержала и рассмеялась в голос. Полански тоже улыбнулся:

– Вот так-то, майор. И мне сейчас тоже очень не нравится, что нас все еще не встречают.

Действительно, из всех прилетевших этим бортом здесь остались только они. Первым забрали какого-то англичанина. С шиком и помпой, машину подогнали едва не к трапу. Как поняла Дина, здесь у него имелись друзья, причем не из простых. Остальных прогнали через недолгую, но какую-то чрезмерно нудную процедуру регистрации, а потом развезли кого куда. А они двое остались, притом что встречу им обещали. Что же, придется, видимо, самим как-то выкручиваться…

– Госпожа Майер? Господин Полански?

Человек, выскочивший словно чертик из табакерки, дышал так, что становилось немного страшно за его несчастные легкие. Дина едва заметно кивнула:

– Да, это мы. А вы?

– Алекс Гоц, к вашим услугам. Приношу извинения, но мой танк умер-таки на пути сюда.

– Танк?

– Госпожа Майер, это был сарказм. Я называю танком тот английский вездеход, что мне выделили. Проползти действительно может везде, но ломается через раз. Честное слово, даже местные потуги на автомобилестроение выглядят надежнее этого легендарного барахла.

Дина кивнула. Про то, что легендарные лендроверы отличаются весьма своеобразным качеством, и нарваться можно как на экземпляр, который без поломок отъездит всю жизнь, так и на тот, что сломается, не успев выехать из автосалона, она слышала уже не раз. И сказанное Алексом подтвердилось буквально через минуту, когда она увидела тот самый агрегат. Полански хмыкнул, и Дине подумалось, что уж он-то сумел бы заставить его двигаться, однако предлагать свои услуги поляк не стал.

– Что в ней гавкнулось?

– А я таки знаю? Я офицер по связям с общественностью, а не автомеханик.

Дина лишь головой удивленно покрутила. Ожидала-то она чего угодно, однако такой подход как-то резко поставил ее в тупик. Разведчик, брезгующий испачкать руки – это мертвый разведчик, последнее обстоятельство она для себя уже давно уяснила. И говор вместе с гонором… Что-то они ей напоминали.

– Одесса? – на удачу спросила она.

– Ну, таки да. Когда селюки начали устраивать погромы, а русские отказались нас защищать, уехал.