Анатолий Матвиенко - Де Бюсси и инфанта

– Не сомневайтесь, как только в Мадриде объявится свободная от брачных уз инфанта, найдутся желающие и посвататься, и помочь судьбу устроить.

– Говорите и при этом сами грустите, маркиз. Я же вижу. Вы усложнили мне жизнь ещё более. Поймите! Я – королевская дочь. Любимая. С детства приучена получать самое лучшее. Встретила вас, мужчину из другого мира. Показавшего, что и наш мир гораздо больше, прекраснее, шире… Советуете теперь смириться с участью жены герцога, рожать детей и сплетничать? А другое? В качестве кого вас представить королю? Отец первым делом в вас заподозрит французского интригана, врага, чьи козни привели к отделению от Испании половины Нидерландов!

Минута, не меньше, понадобилась, чтобы задать главный вопрос.

– Дорогая Исабель, а кем бы вы хотели представить меня королю?

Она совершенно по-детски шмыгнула носом. Или замерзла, или фыркнула. Поди пойми это создание…

– Равным себе. Равным нашему кругу. Вхожим в наш круг. Тогда… А, всё это пустое.

– И не светит мне корона вице-короля испанских владений в Клермонии.

– Вы не понимаете, Луи. Дело не только в отце. Есть мачеха. Есть дюжина испанских грандов, по родовитости соперничающих с королём. Двор – это…

– Это клубок ядовитых змей, если напоминает французский или польский.

– Нет. Скорее замок, в котором чётко определено, кто и где обитает. Чернь – во дворе. Знать – выше. Король в башне донжона. Поменять своё место сложно, почти невероятно.

– Французские титулы ценятся? Герцогство мне обойдётся дороже, но стоит попробовать…

– Не очень. И вы – не Габсбург. Не Валуа. Не из Лотарингского дома. И даже не Бурбон.

Эх, вселилась бы моя душа в дона Альбрехта… В Варфоломеевскую ночь он был сущим пацаном.

– По большому счёту даже не де Бюсси. Я пассажир в этом теле, как и мы с вами – в карете.

– И у вас нет друзей. Близких. Семья – чужие люди. Единственная возлюбленная ушла в монастырь и умерла. Боже… Как вы одиноки!

– С недавних пор – не одинок. Есть вы. Даже если вас нет рядом.

– А если меня выдадут замуж?

– Против воли? Дорогая принцесса, я достаточно вас изучил. Вы способны сказать «нет» даже святому отцу на венчании.

– Луи, вы пытаетесь меня понять. Как никто другой. Но не понимаете. Как и другие. Всё! Хватит. Расскажите ещё о вашем мире. Вашей стране. Как одеваются ваши женщины в пятнадцать лет?

– В пятнадцать они называются девушками, даже если вкусили плотский грех.

Рассказ о мини-юбках, отсутствии корсетов, джинсах, высоких каблуках, открытых пупках с пирсингом и тату произвёл на принцессу куда более сильное впечатление, чем об авиации и космических полётах.

– Ужасно! Мерзко! И безумно интересно. Глянуть бы хоть одним глазком…

– Увы. Вряд ли и мне под силу.

Но уже не по силам было сдерживать чувства. Одетая по самым суровым нормам XVI века, когда на виду остались только рот, нос, глаза и кусочек лба, Исабель выглядела непередаваемо прекрасной!

Я всё ещё демон, и не считайте меня добрым.

Сначала схватил её за руки, осыпая пальцы поцелуями через перчатки, потом стянул их, едва не разорвав. Нежнейшие кулачки, молотившие меня по камзолу у двери несносного дона Хуана, были ледяные – внутри кареты стоял пар от дыхания. Я грел их губами, потом впился в губы принцессе, совсем не умевшей целоваться, но очень желавшей этому научиться. И мы учились… Как это сладко!

Рука проникла под меховую накидку, нащупала колено под слоями юбок, понемногу пробралась вверх… А губы не размыкались, всё продолжался один долгий и очень страстный поцелуй!

– Возьми меня… Ну что же ты медлишь?

О боже… Начинать первый раз вот так – в ледяной и раскачивающейся карете, при полузадёрнутых шторках, пропускающих не только свет, но и взгляды, в нагромождении зимней одежды – совершенно неуместно!

Но от таких предложений не отказываются.

Это действительно сложно – сделать всё аккуратно. Не дать охладиться её самым нежным местам. Не допустить резких движений, подстраиваясь под тряску экипажа, чтобы не войти слишком грубо. Господи, как сложно! И как восхитительно!

Наверно, причинил ей боль. Перехватил вскрик поцелуем. Как-то задавил собственный рык, зарывшись головой в меха и распустившиеся девичьи волосы, когда испытал миг вожделенного восторга…

Всё хорошее когда-нибудь кончается. Ужасно тянет повторить, но девочке будет больно. Потерплю! Закрыл её ноги мехами.

– Так кем ты представишь меня своему отцу?