Николай Бесфамильный: Анархист (СИ)

Ших - для своих, а Шихан для чужих и приходящих, всегда орал и бесился, если на станции чтонибудь портили. Ну, а анархистская душа не может без надписей, без автографа... Поначалу, мраморные плитки колонн были изувечены фломастерами, а потом все забыли про «уличное искусство». Те надписи, что остались, спустя года стали местным украшением. Одна из плиток, словно специально треснула, разделив «Я ХОЧУ ЖИТЬ» на отдельные «Я» и «ХОЧУ ЖИТЬ». Леший не знал, кто автор этой надписи, да и вообще выжил ли он. Человек ко всему привыкает, как таракан: к чуме, вздувшимся от радиации бубонам гноя, к постоянным смертям и голоду. Только когда это входит в нечто обыденное, тогда он начинает искать выход.

Вход закрывало то ли пуховое одеяло, то ли куски меховой шубы, сплетенные воедино. Прежде чем входить, Леший прислушался. Из помещения доносились ругательства Шиха.

- Какого куя ты её разбил? Если ты вседозволенность почувствовал, я те её поубавлю!.. - продолжал он, - Была хорошая, старинная ваза... одно мгновенье - тыща осколков. Вообще, кто тебе разрешал заходить в кабинет, при отсутствии коменданта?

- Так я-ж... - проговорил виновный.

- На жопе грильяж! - выпалил Шихан. - Все, Демон, изгоняю тебя со станции без креста и осиного кола!

Мгновенье - тот, кого назвали Демоном, вылетел пулей из помещения. Леший не смог рассмотреть во что тот был одет, да ему было все равно. Переждав бурю и сомнения Шихана, он, одернул край одеяла и вошёл внутрь. На полу - осколки любимой вазы главного.

- Тебе чего? - грубо бросил Шихан.

- Я уйти хочу, - Леший перешёл сразу к сути дела, не заостряя внимания на том, что свалил с поста. Ших от неожиданности крякнул. - Я Венецию хочу увидеть, чаек там, гондольеров...

- Венецию? - переспросил Шихан. - Ну, будут тебе гандо... - он кашлянул. - Ты это, позови убрать осколки, и... - помедлив, продолжил: - Забери подлину с бывшей Войковской, ну, нашей столицы-то есть.

- Чё забрать?

- Подлину, ну или, пошлину - кейс, - пояснил он. - Там у них тёрки с Ганзой, не охота чтобы о нас плохое подумали.

Леший нахмурился, медлить было нельзя. Он принял предложение. Ших был одет обычно, без каких-либо замашек на должность: куртка, тренники и резиновые сапоги. Выглядело это так, словно он собирался на дачу огород полоть. На руке были застегнуты часы; футболка, одетая под чёрную куртку, поддерживалась поясом, на котором висел кинжал с закругленной кромкой.

- Вот и хорошо. Догони Демона, скажи - прощу, если с тобой пойдет.

- Догнать? - переспросил Леший. - Он не далеко ушёл-то, че его догонять.

- Ты его скорость не знаешь.

Леший знал, Ших еще долго будет охать по разбитой вазе. Анархист окинул взглядом помещение и вышел.

«Смешно! Ей богу - смешно! - думал анархист, шагая прочь из сооруженного кабинета, - Мнит персоной важной, а живёт... в помойке...»

Жить хорошо тогда, когда рядом знакомые люди. И нет врагов. Леший знал, что Нерест со своей гоп-компанией сейчас тусуются на посту, смены действовали круглосуточно. На Речном, собственно, охранять, кроме народа, было некого. У кого было нажитое добро: кольца, серьги и прочее, давно отдали за еду, привозимую караванами. Свиней, как на различных станциях, не было, а жрать мясо хотелось. Да те же «неделимые» банки тушенки, что валялись в магазине за полкилометра от метро, сравнимо ценились с баклашкой пива, а про дорогущее спиртное, английских марок, и вообще молчали.

- Дарова, ублюдок! - донеслось с южного блок поста. - Чё прилетел?

- И тебе не хворать, срань господня, - парировал Леший. - Демона не видели?

- Не-не, - сказал тот, у кого было закрыто лицо глупо повисшей банданой. - Мы - вообще не видели.

- Че вы злые такие, может конфетку дать?

- Себе дай... - ответил Нерест. - В рот.

- На первом свидании никакого секса, - пригрозил пальцем Леший. - Меня в ресторан надо водить, цветы покупать.

- Шёл бы ты отсюда, клоун, - бросил Лысый. - И без тебя говна навалом.

- Ложку дать?

На мгновенье, в воздухе повисло молчание. Прям взяло и повесилось на тех нитях злобы и агрессии, которые излучала в сторону Лешего тройка постовых. Первый, как окрестил его Леший - Банданист, рифмовался со схожим словом чрезвычайно не культурного характера. Второй был Лысым по своей же вине - залез в очаг радиации и волосы выпали; говорил - ото всюду. А третьим был - граф хер Нерест. Рожа - камень с усами. Он никогда не был трусом, но всегда считался терпилой, этим и пользовался анархист.

«Если ковырять одну и ту же точку, рано или поздно, можно будет просунуть палец, потом ещё один, и ещё... и разорвать нах эту стену непонимания!» - думал Леший. В конце концов, он нарушил затянувшуюся паузу.