Андрей Рымин - Вслед за Бурей. Дилогия (СИ)

Сердце парня болело совсем о другом.

Поздним вечером третьего дня после завершения строительства землянки Кабаз и Инга сидели в траве у коптильни, на той самой полянке, где не так и давно Жвага первым нашел свою смерть. Костерок под землей еле теплился, дымный столб истончал, жара тоже уже не хватало. Несмотря на отсутствие ветра, постепенно ослаб даже запах, царивший доселе вокруг. Было тихо, тепло и спокойно. Солнце медленно пряталось в водах Великого озера. Настала пора отдохнуть.

Короб с рыбой давно уже сняли — разобрать можно после. Парень с девушкой только закончили ужинать и теперь просто молча сидели, задумавшись каждый о чем-то своем.

— Я должен вернуться, — неожиданно заговорил Кабаз. — Не могу я так.

— Что? На ночь глядя? — возмутилась Инга. — Подождет дармоед до завтра. Не хватало еще, чтобы ты по два раза на дню к нему начал плавать. И так кучу времени тратишь на возню с гаденышем.

— Да не про то я, — печально молвил охотник. — Мне нужно своих разыскать. Здесь уже насиделся.

— Что?! — вскочила рыбачка на ноги. — Ты совсем сдурел! Там повсюду демоны рыщут! Там каждый встречный тебя-Боголюба врагом считает! Там смерть! Не сожрут, так копьем проткнут! Еле-еле сюда удрали, и на тебе! Все по новой! Какой же ты идиот…

— Все сказала? — выслушав пылкую речь подруги, снова взял слово Кабан. — Думаешь, я всего этого не понимаю? Не знаю, какие опасности меня ждут? Как же. Не такой уж я и дурак, как ты думаешь. Да, если и дурак, то уж точно не трус и не предатель! Не могу я здесь прятаться, когда мои родичи в беде. А они точно в беде. Сейчас все в беде, кроме нас!

— Хорошо, пусть не трус, пусть даже из твоего народа кто-нибудь до сих пор жив, в чем я очень сильно сомневаюсь, но найдешь ты их как? А главное: чем ты сможешь помочь? Не тащить же всех к нам на остров — здесь и сотню едва ли прокормишь. Или ты и сетей наплетешь?

— Да какой остров. Это же так, временное убежище. Пересидеть только, — отмахнулся Кабаз. — Нужно другое решение. Должен быть выход! Может, мои уже и придумали что. Там есть люди поумней нас с тобой. Там Яр, наконец. Мне бы только их отыскать… — тоскливо вздохнул охотник. — К краю Великой реки пойду, туда, где она под Кругосветную стену уходит. Племя большое — всяко, следы останутся. А там уже разберусь, что к чему.

— Вот же чудо наивное, — немного успокоившись, продолжила Инга гнуть свою линию. — Не дойдешь ты туда. Далеко. Сдохнешь раньше. Так и ладно бы сам — тут уж ты в праве решать. Чай, не маленький. Но меня-то за что обрекаешь?! Все слова про любовь были враками?! — и не дав парню ответить, Безродная слезным просящим голосом зачастила:

— Я одна тут не выживу. Даже, если Чажан твой во сне не придушит, все равно помру с голода. С сетью мне в одиночку не справиться, а запасов едва ли на месяца три в лучшем случае. Что потом? Корешки, да желуди? Это в зиму-то? Ты об этом подумал?! О женщине своей подумал?! О той, кого любишь, о той, которая тебя столько раз спасала! О той, что по дурости тоже тебя Боголюба проклятого полюбила…

Инга окончательно разрыдалась, и Кабаз, понимая, что слова сейчас не помогут, обнял несчастную девушку и крепко прижал к себе. Рыбачка повисла на шеи охотника, уткнулась мокрым от слез лицом в крепкое плечо и сквозь всхлипы шептала:

— Не пущу. Не пущу. Не пущу.

Постепенно шепот затих, и остался лишь плач. Вскоре и он прекратился. Для пущей надежности Кабаз выждал еще немного, потом аккуратно шагнул чуть назад, отстраняясь от Инги и, продолжая держать ее плечи руками, постарался поймать взглядом взгляд. Получилось. Рыбачка подняла заплаканное лицо, обрамленное спутанными волосами. В зеленых глазах жили боль и тоска, но безумство отчаяния схлынуло. На Кабаза смотрела разумная взрослая женщина. Приступ слабости кончился.

«Значит, сможет понять» — принял Кабан решение.

— Ты не будешь одна, — осторожно начал охотник. — Я уже обо всем позаботился. Ты же умная. Вот сама посуди — Лисек духами предков поклялся, что тебя будет слушать во всем и везде помогать. Разве врать ему на руку? Он ведь тоже жить хочет. Я верю ему, и тебе придется поверить. И простить заодно. Сколько можно уже свою ненависть тешить?! Не мальчишки вина в том, что было. А они все мертвы! Так, что хватит! Прямо завтра его привезу с островка.

Безродная слушала. Насупилась, напряглась, гневно сверкала глазами, но слушала. Тишина, повисшая над поляной, продержалась несколько ударов сердца, но затем Ингу словно прорвало: