Андрей Акулов - Биомеханика. K2R

– Надо подождать около часа, пока он придет в себя.

– Ладно, – Одинкей вздохнул, наклонился к самому уху и проскрипел: – я подожду, когда ты оклемаешься. А потом сыграешь на рояле вместе со сварщиком первый и последний раз. Он выжжет тебе внутренности под музыку.

Эх, знал бы он, что мы уже сотворили с его любимым роялем, точно прибил бы на месте и меня, и важного чудо-настройщика.

Главарь рейдеров мгновенно сменил настроение, растянул рот в улыбке и в компании верных клоунов двинулся в сторону своего жилища. Как не крути, а день прошел не зря. Мало того, вместо одного уродца ему удалось продать двух по завышенной цене. Конечно, репутация немного пострадала, но лорд отходчив. Он вдоволь повеселится с новыми игрушками и забудет это досадное недоразумение. А когда они сломаются, он снова будет звать Одинкея Великолепного со своим цирком уродцев. А к кому он еще обратится?

Вечерело. Аодва выслушал мои наставления относительно вечернего концерта и, не теряя времени, пополз к роялю «донастраивать» музыкальный инструмент. А я лежал, не в силах подняться. Две чайные ложки масла лишь немного дали сил, но самостоятельно встать, а тем более бегать еще не мог. Да и куда спешить? Постепенно веки потяжелели, и я погрузился в сон. День был слишком насыщенным, чтобы сопротивляться Морфею.

Я спустился первым, и пока Хью ловко перебирал руками узелки на веревке, подошел к мертвецу. Это был действительно человек из прошлого. Если и оставались какие сомнения, то сейчас они развеялись. Кожаная одежда и сапоги сшиты вручную – видна рука мастера. Такое в наши дни просто не носят. И не достать нигде, разве что за большие деньги. А револьвер? На нем такой налет, что не известно, сможет ли он выстрелить. Ветер уже разнес часть пыли, но все равно мертвец был словно окутан паутиной.

– Вот это находка! – подошел Хью.

Он тяжело дышал. То ли от спуска, то ли от волнения. У меня тоже тряслись руки, а в горле пересохло. Ни я, ни Хью не двигались с места. Было какое-то странное чувство: будто что-то удерживало от немедленного прикосновения к карманам и поясной сумке мертвеца. Даже воздух вокруг тела колеблется. Мы знали, что это от жары, но все равно не решались потревожить застывшую во времени картину.

Наконец, Хью склонился над вытянутой рукой и аккуратно освободил от костяшек револьвер. С минуту мы разглядывали оружие передавая из рук в руки. Хью даже сумел открыть барабан: внутри было пять патронов. Мы все поняли одновременно и посмотрели на голову мертвеца. Действительно, в виске было круглое отверстие.

– Это не убийство, – подвел итог я.

– Он не мог выбраться из пещеры и пустил себе пулю, – предположил Хью.

– Или просто хотел сделать это в тишине.

Хью перевернул револьвер, и снизу рукоятки показались две буквы «С» и «Х».

Рядом послышался шорох. Еще один. Еще. Я открыл глаза, но не двигался. Было уже совсем темно, только фонари слегка освещали пустырь. Уродцы готовятся поквитаться со мной, догадался я. И не боятся же гады. Одинкею точно не понравится, если они втихую замочат меня. Но я не собирался сдаваться без боя. Едва тень первого легла мне на живот, выворачиваюсь и вскакиваю. Только спросонья руки подвели, и я шлепнулся носом в песок. Тут же на спину навалились двое, а другие растянули за руки – не вырваться, совсем как в тот раз с ублюдками Кьюноля. Но теперь они пришли не за датчиками и манипуляторами, а за жизнью.

В руках шипастого калеки сверкнула заточка. Какой-то урод уже ковырялся с дверцей батарейного отсека. Гниды собрались вскрыть мне пузо и выпотрошить внутренности.

– Назад! – раздался знакомый голос Одинкея.

Сию же секунду меня оставили в покое, и желтобрюхие калеки расползлись по сторонам, как хлопья окислов на ветру. Не думал я, что моим спасителем на этот раз окажется Великолепный. Правда, спас-то он меня от быстрой смерти только для того, чтобы продлить агонию.

– Просыпайся, – он подхватил меня и с неимоверной силой для такого франта швырнул к роялю.

Тут же зажглись прожекторы и поймали в перекрестные лучи сверкающий металлом музыкальный инструмент. Один из кругов света остановился на мне. Под гогот рейдеров я поднялся и театрально поклонился.

– Дамы и господа! – Одинкей взмахнул рукой. – Перед вами первый и последний концерт маэстро Кадваера! Поприветствуйте артиста!

К хохоту добавились крики, рукоплескания, свист и завывания.

– Дирижировать будет сварщик!