Ян Бадевский - Лимб

Действительно — зачем изобретать космические корабли, если имеются Двери? И к чему развивать технологии, если можно усовершенствовать заклинания? То, что подарили людям Демиурги, превратилось в проклятие. Прогресс замедлился, почти остановился.

Откат достиг Нирваны и поставил крест на переходе сверхразума в иную ипостась. Ниры по-прежнему умели коллективно мыслить и творить невероятные по меркам обычных людей вещи. Вот только из богов они превратились в полубогов. Точнее — в ущербных небожителей.

Ниры успели запрограммировать разрушение Сети до того, как их накрыло. Откатившись, Демиурги утратили интерес ко всему и выработали нынешнюю философию. Могли они предвидеть будущее или нет? Могли. Потому что именно сейчас начинали отваливаться ключевые миры. Рвались потоки, переставали действовать руны и заклинания. Растворялись в воздухе пробитые магами порталы. Скиты всё еще будут парить, сказали ниры. Там антигравы, дублирующие аварийные системы. Вот только Двери закроются навсегда.

Ольгерд покинул Нирвану, понимая, что не сможет туда вернуться. Даже на корабле. Ведь это звездная машина, скользящая по струнам. Вечное странствие, которое невозможно остановить. Он покинул деревушку на берегу озера за час до отключения. Марк перебросил своих друзей на корабль, после чего исчез. На прощание они с Ольгердом крепко обнялись.

Через неделю закроется Дверь в Предельные Чертоги.

Стимбург будет недостижим.

Внутри что-то сжималось, хотелось плакать. Ножи станут обычными кусками стали. Террасы Гильдии опустеют. Наставники разбредутся по континенту и однажды умрут. Всё, что они умели, забудется. Обветшают кельи послушников, никто не подарит очередному мальчишке полярного рлока на день рождения. Люди в серых балахонах превратятся в легенды и сказания, память о них померкнет.

Зато придет Содружество.

С кораблями, знаниями и новыми возможностями. Придется начинать с нуля — расти, подниматься над дикостью и обретать былое могущество. Восстанавливать всё, что забрал Откат.

Перестать бояться Посторонних.

Дотянуться до звезд.

— Мы на месте, — сообщил корабль.

Рык, свернувшийся калачиком у ног хозяина, распрямился во весь свой немаленький рост. Зверь что-то почуял. Запах дома проник в звездолет через пролившееся металлическими каплями отверстие люка.

Ольгерд встал.

Кресло распалось на атомы и молекулы, перестало существовать. Мостик сделался пустым...

Почти пустым.

Взгляд Ольгерда зацепился за темный силуэт непрерывного потока, молчавшего на протяжении последних часов пути.

— Прощай, — сказал Ольгерд чужому.

Силуэт шевельнулся.

— Рад был знакомству, Ольгерд из Ламморы. Кажется, так принято говорить у представителей твоего вида?

Ольгерд с улыбкой кивнул.

— Увидимся, — сказал поток. — Когда-нибудь.

-Увидимся, — эхом повторил мастер, с тоской глядя на звездное небо, вросшее в купол.

И направился прочь.

Он не верил в то, что сказал. Жизнь человека коротка — ее не хватит, чтобы облететь все миры Содружества и отыскать старого знакомого. Не хватит даже на Линию Баланса. Но Ольгерд, возможно, попытается. Когда-нибудь.

— Науллайну, — донеслось из-за спины. — Система Четвертого Завета.

Рык выбежал первым. Нырнул в провал люка, перемахнул через все ступеньки и оказался на земле. Втянул ноздрями воздух. Застыл, вслушиваясь в ночные звуки.

— До свидания, Ольгерд, — сказал корабль.

— Прощай, — мастер ножей сошел на землю и встал рядом со своим питомцем.

Капли-ступени слились в блестящий поток и втянулись в корпус корабля. В ту же секунду звездолет исчез. Переместился в лимб. Даже не потрудившись взлететь и выйти на орбиту.

Ольгерд стоял посреди Эрнского тракта, связывающего Мглистый Брод с Крумском. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как изгнанник из Ламморы ехал по этой дороге в экипаже странствующего посредника, оставляя позади домик со скрипящим флюгером. Экипажем тогда правил Грорг, ныне — один из величайших конунгов севера.

Воспоминания захлестнули мастера, пригвоздили к земле. Тракт в ту пору был плотно утрамбованным, земляным. В непогоду дорога превращалась в труднопроходимую ленту бурой грязи и глубоких луж. Но сейчас под ногами Ольгерда лежал тесаный камень. Плотно пригнанные бруски, судя по всему, уложили недавно. Справа чернела кромка леса, слева — убранные крестьянами поля. На земли ярла Кима забрела осень.

Мастер неспешно двинулся по дороге в сторону арочного моста через мелководную речушку. На горизонте проступили очертания фермерских домов. Редкие изломы крыш, поднимающиеся в ночное небо струйки дыма. Мир окутала предрассветная тишина.