Дарья Кинкот - Выбор судьбы

Мэттью был неподвижен и тих, будто бы старался слиться с окружением. В его голову вдруг стали лезть мысли сожаления о каких-то глупостях. «Почему я тогда не пообедал с ним в столовой, когда он предлагал? Надо было быть с ним помягче во время того разговора… И зачем я только игнорировал его сообщения». Блум прекрасно понимал, что Шерман не злился ни из-за какого из этих событий, крутившихся в его сознании. Но внутри все равно отчего-то было так погано, что хотелось выть, следуя своему собственному прозвищу. Мэтт всегда с таким трудом открывался новым людям, но Редлок, упёртый, как баран, используя тысячи попыток, умудрился найти себе укромное местечко в его сердце. Он подумал о том, как же это было иронично, что он все же увидел его труп. Но не увидел другой.

Николас проводил пальцами по векам, смахивая скопившуюся влагу. Шерман любил его за то, что тот оберегал Тони. А еще за то, что Мейпл единственный не принимал его за клоуна. Ведь иногда так хотелось не быть им. А Ник любил его, потому что тот был похож на его рыжую возлюбленную. Такой же несносный и неоднозначный. Но такой храбрый и всегда горой за друзей и родных. А теперь его нет.

Констанция стояла у окна, рядом с ней были Доминик и Верджил. Они молчали, не хотели привлекать к себе лишнего внимания. Думали – пусть близкие простятся с погибшим. Лица их были совсем угрюмыми. Слишком много потерь. Слишком много боли.

Натаниэль сжал ладонь своей спутницы, и они нерешительно зашагали к бездыханному телу друга. Лорд Редлок понимающе кивнул и присоединился вместе с младшим сыном к остальным, чтобы дать парочке возможность приблизиться к Шерману. Наклонившись, Гринфайер младший посмотрел на Шерил, которая все еще сидела неподвижно. Ребята как-то отчаянно добродушно улыбнулись друг другу, а юноша даже коснулся щеки девушки, чтобы убрать скатившуюся слезинку. Нейт посмотрел на русого мага с уважением и горечью. Обхватил его ладонь крепко-крепко. Прижал холодные костяшки его пальцев к губам, скрывая подступившие слезы. Он чувствовал, как позади него брюнетка дрожит, словно осиновый лист, а потому поторопился встать, притягивая ее на свое место.

Элеонора не отрывала взгляда от замершего на веки лица. Рыдания леди Редлок не смущали ее, пусть женщина и все еще обхватывала голову сына, мешая ее обзору. Темноволосая колдунья присела на корточки, роняя на тело друга горячие соленые капли, которые так резво бежали по ее лицу. Она уткнулась в его грудь, позволяя беззвучным всхлипам вырваться из ее рта, после чего, не замолкая, повторяла одну лишь фразу – «прости меня».

Через пару минут Шерил потрепала подругу по плечу, призывая ее удалиться, а также обратилась с той же просьбой к матери, которая, впрочем, все еще игнорировала все вокруг. Натаниэль поспешил помочь своей возлюбленной подняться, позволив ей прижаться лицом к его шее, чтобы не видеть происходящего. Антуанетта, переглянувшись с сестрой покойного, сделала несколько шагов навстречу леди Редлок:

– Шарлотта, позвольте, – рыжая наклонилась к женщине, чтобы приподнять ее.

– Богиня, я не могу, – колдунья никак не успокаивалась, – это же мой мальчик.

– Я знаю, но уже пора, – снисходительно ответила Леруа.

Разрыдавшись еще сильнее, женщина бросилась в объятия к рыжей чародейке, отступая чуть назад. Тони прижала Шарлотту к себе, гладя ее по затылку. Внезапно и ее фасад рухнул, откликнувшись слезами и болезненной гримасой, которую она всячески старалась укрыть от окружающих. Боль, которую сейчас испытывала леди Редлок, будто бы прошла сквозь Антуанетту, открывая и ее собственные закупоренные чувства.

Шерил вновь погладила брата по щеке, обводя пальцами каждую черточку его лица. Трогательно улыбнувшись, она опустилась вниз, слегка касаясь его губ своими. Затем, поправив его наряд, она глубоко вздохнула, выставив над ним свою ладонь:

– Шерман Роджер Редлок, я – Шерилин Рейчел Редлок, воздаю тебе почести. Мой брат, моя любовь, – ее голос задрожал, – ты навсегда в моей душе. О, Элеонор, встреть его на небесах.

Она плавно провела рукой вдоль его тела, заставив то бесследно исчезнуть, рассыпавшись на сверкающую пыль, будто бы его никогда и не было.

Пока семья Редлоков и их близкие собирались с силами, чтобы вернуться домой, Констанция Браунхол вывела нескольких подчиненных из кабинета, чтобы переговорить с ними с глазу на глаз. Пятеркой «счастливчиков» оказались чета Мейпл-Леруа, Нора с Нейтом, а также Мэттью Блум.