Дарья Кинкот - Выбор судьбы

– Ничего серьезного, и… большая часть крови не моя, – Тони отстранилась, но женщина продолжала держать свои руки на ее предплечьях. – Как лорд Браунхол?

– Он в полном порядке. Как Феликс? Вы смогли привести его в чувства?

– Да, спасибо богине, – она запрокинула голову к потолку. – Ник и Бен сейчас с ним, хотят удостовериться, что он в норме.

– Это действительно чудо, – Конни покачала головой.

– А Поппи еще нужна вам? Когда я смогу увидеть ее?

– Она скоро будет здесь.

– Здорово, – рыжая облегченно вздохнула. – Она была ранена, и я так перепугалась…

– Антуанетта, – Констанция заговорила серьезно, обхватив ладони девушки своими.

Леруа насторожилась, на мгновение опустив взор на их переплетенные руки:

– Что происходит? – недоверчиво спросила чародейка.

– Кое-что случилось, – леди Браунхол старалась держаться особняком, но глаза уже предательски щипало.

– Эй, ты чего, все еще спишь?

Элеонора открыла глаза. Перед самым лицом красовалась раздражающая физиономия Редлока.

– Феликс просил помочь с бумагами, провозились пол ночи, – колдунья повернулась на другой бок.

– Да, вот это я называю настоящим весельем, – саркастично ответил русый маг, заваливаясь на кровать.

Блэкуолл фыркнула, двигаясь в сторону.

– Не то что мы с Фелицией – играли в настолки.

– Ты… зачем приперся? – девушка недовольно посмотрела на друга.

– Шутишь, верно? – оскорбился парень.

Нора выжидающе подняла брови, отрицательно покачав головой.

– Вы сегодня отправляетесь на задание по возвращению потерянного перворожденного, – многозначительно промолвил Шерман.

– Вот черт! – колдунья соскочила с кровати, на ней была черная шелковая майка и штаны.

Ее спутник расхохотался:

– Как можно было забыть о таком?

– С этими дурацкими бумажками Феликса и не о том забудешь, – возмущалась она, открывая шкаф.

– Это так странно, согласись? – задумчиво пролепетал парень.

– Что именно?

– Да все это. Когда вы вернете этого… Нормана…

– Натаниэля, – брюнетка закатила глаза, доставая жилет и плащ.

– Точно, Натаниэля! Странно представить, как все изменится.

– Ничего не изменится, – Блэкуолл щелкнула друга по лбу. – У нас просто появится еще один повод для головной боли.

Редлок улыбнулся, приподнимаясь на локтях. Его спутница уже оказалась в ванной, и оттуда доносился звук льющейся воды – она умывалась.

– Как же ты не понимаешь, – продолжил он, – это то, чего мы так долго ждали. Этот перворожденный… Все изменит.

– Ты возлагаешь на него слишком большую ответственность, – ухмыльнулась колдунья, возвращаясь в комнату.

– Ты знаешь, о чем я, – мечтательно промолвил русый маг. – Все наконец-то сдвинется с мертвой точки.

– Да, наверно, – Элеонора будто бы старалась отмахнуться от этого разговора, занимаясь переодеванием.

– В тебе нет ни капли энтузиазма, – удивился Шерман. – В чем дело?

– Не знаю, просто, – она невольно нахмурилась, – ты никогда не думал о том, что будет после?

– После?

– После войны… Мы говорим об этом «сдвинуться с мертвой точки», но никогда не говорим о том, что будет после нашей победы…

– Мы все будем жить долго и счастливо, – парень пожал плечами.

– Это понятно, – рассмеялась Нора, – но что значит это «долго и счастливо»? Мы даже не знаем, каково это – жить нормальной жизнью. Мы дети войны. Она идет с нами бок о бок большую часть нашей жизни. Как мы привыкнем к спокойному времени?

– Вот это да, – Редлок впечатлено ахнул, поднимаясь с кровати, – кто бы мог подумать, что малышка Нори боится окончания войны больше самой войны.

Блэкуолл фыркнула с наигранным отвращением:

– Черт побери, ты не называл меня так с самой академии.

– Да, вот такое оно, спокойное время…

Колдунья недоуменно вскинула брови, застыв на месте.

– Ты трындишь о том, что мы не знаем нормальной жизни и спокойного времени, но после первого этапа войны мы росли именно в таких условиях. И жили, как обычные дети. Ты легко вольешься, – он щелкнул ее по носу.

После небольшой паузы, пока парочка весело поглядывала друг на друга, парень сделал шаг в сторону выхода:

– Так, ладно, не буду отвлекать тебя от сборов…

– Ты действительно веришь, что мы все просто возьмем и, как ни в чем не бывало, шагнем в это «долго и счастливо»? – неожиданно серьезно спросила его Элеонора.