Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher - SelfPub]

Арина разбудила Субботина, и они вместе вышли. Но Субботин почему-то не пошел в офицерскую, а пригласил Арину в оружейную, от которой у него имелся ключ. Когда они вошли, Субботин открыл дверь, которой не было видно за огромным плакатом с описанием имеющегося оружия.

– Ну, просто спецчасть. Одни тайные комнаты, – засмеялась Арина.

– Так везде в нормальных частях. Больше поговорить не удастся в ближайшее время. Ну что? Ну как?

Сон Субботина улетучился, и Арина не меньше часа рассказывала, как все прошло. Упомянув также и про то, что теперь она уже не младший сержант, Арина с опаской взглянула на Субботина. Все же он военный старой закалки. Но он все время по-отечески улыбался и кивал головой в знак одобрения. Когда Арина завершила рассказ, Субботин посмотрел на нее, потрепал по плечу и сказал:

– Мудро президент поступил. Мудро. Сейчас половина всего руководства – просто полнейшее говно. Так что теперь он борется и с самим собой. Сам развел этот бардак. Ну, теперь пусть подчищает. А свежие вливания и другой взгляд в армии нужны. Все правильно. Ну что ж. Уже двенадцать. Тебе надобно отдохнуть и поспать хотя бы пару часов.

День дался Арине нелегко. Общее недосыпание в течение трех суток сказалось на работе всего организма. Поспав полтора часа, Арина делала все на автомате. Как будто сомнамбула. Но других вариантов не оставалось. В девять утра следующего дня она узнала, что президент со всей своей свитой тайно покинул территорию части и уехал в неизвестном направлении.

Бейдер сообщил Арине, что через три дня она в составе особой, заново сформированной роты двинется на задание. И приказал предоставить ему список из двенадцати человек, которых Арина включила бы к себе в расширенное отделение.

Герман, который только вернулся со своего последнего задания, застал Арину в глубоких раздумьях. Арина сидела и перебирала всех людей, с которыми она была в хороших отношениях и с которыми она готова была воевать плечом к плечу.

Вообще ей все сейчас было странно. Она не понимала, как это все должно происходить. Как она будет приглашать к себе в отделение? Пусть уж дают всех, кто сейчас не при деле. Ей слабо представлялось, что кто-то будет гореть желанием пойти под ее руководство. Хотя ее нынешние подчиненные, с которыми они уже совершали несколько вылазок, были, как ей казалось, довольны ее руководством.

– Арина, утро доброе! Ты чего такая смурная? Посмотри, день сегодня чудесный, мы живы. Что еще нужно для счастья? – спросил Герман, подходя к Арине.

Арина скептически поморщилась, глядя на Германа:

– Да уж, счастье. Да у меня тут проблема появилась. Подкинули мне идей для размышлений.

– Давай, колись, в чем дело? – сказал Герман и прищурился, подставив лицо утреннему летнему солнышку.

Арина немного поерзала.

Она сидела на огромном ящике, выставленном сюда после приезда президента. И все никак не могла решить, рассказать ли все Герману или нет. Прекрасно понимая, что большинству мужчин в части этот рассказ будет просто-напросто неприятен.

– А я потом тебе тоже кое-что расскажу. Есть у меня новости. Но ты первая.

Арина помялась еще немного, но все же рассказала Герману вкратце, что ей предложил президент и чего от нее хочет Бейдер. Герман слушал ее и думал о своем. Его и самого в его части собирались повысить до младшего сержанта. Но, слушая Арину, он совершенно точно понимал, что откажется от своего повышения. Будет добиваться перевода к ней.

Для Германа ожидания встречи с Ариной были томительны и беспросветны. Он вполне отдавал себе отчет, что теперь, особенно после трагедии, произошедшей в его жизни, он думал о ней постоянно. И для него было гораздо важнее сохранить ее жизнь, нежели сделать военную карьеру. Поэтому, когда Арина озвучила все, что она посчитала нужным, Герман сказал, что хочет быть в ее группе.

Арина полностью никогда и никому не доверяла, поэтому и теперь она рассказала Герману не все. Далеко не все. Самое большее – треть из того, что произошло. Поэтому в том числе решение Германа было для нее особенно приятным и неожиданным.

Она и сама прекрасно понимала, что такого человека, как Герман, должны были заметить в любом случае – при его-то физических данных, рассуждениях и уме. И карьера военного, пусть и не слишком стремительная, его явно ожидала. Поэтому, когда Герман сам записался к Арине в отделение, она и была рада, и одновременно немного печалилась. Все-таки для друзей она всегда хотела лучшего и большего.