Степан Уранов: Орион

— Ситуация интересная, — выслушав парня, задумчиво произнёс специалист. — Конечно после «чмт» могут быть провалы в памяти и вспышки амнезии, но это происходит систематически, а у тебя другая история… Ты потерял из памяти целую неделю и на этом всё. Есть догадки, не могу сказать точно, что с тобой произошло, но я уверен что работа предстоит долгая и кропотливая. Стоить тебе она будет сто тысяч рублей. Сеанс восстановления памяти займёт день, если не больше. Может быть, сеанс придётся разбить на три части. Точно сказать не могу. У меня есть кое-какие предположения. Наркотиками не балуешься, только честно?

— Нет!

— Это хорошо, — потирая правую скулу проговорил гипнотизер — Конечно жаль, что ты нашёл меня так поздно… Прошло уже больше месяца. Можно было отправить тебя сделать экспресс-анализ крови.

— А это зачем? — удивился парень.

— Это всё мои догадки, — нахмурив брови, задумчиво ответил Измолов. — Я тебе всё объясню позже, если ты заинтересован в моих услугах.

— Всё отлично, работаем! — смотря на гипнотезера, уверенно отрезал Артём.

— Это хорошо, — взяв его кисти, задумчиво проговорил Измолов. Внимательно осматривая локтевые суставы и предплечья. Сняв очки и протерев уставшие глаза, он проговорил:

— Странно, странно всё. Они тебя уверяют в том, что какие-то высококлассные гении микрохирургии сделали тебе операцию, но нет ни единого шва. Медицина, конечно же, двигается вперёд семимильными шагами, тем более западная, но что бы проводили бесшовные операции и пришили к культям предплечья донора, которые по твоим словам в полной мере адаптировалась за семь дней — это бред! Более того вшить почку и выпустить гулять. Бред! Такого прогресса в медицине ещё нет. Я слышал, что в Германии хирургам удалось пришить человеку, жившему несколько десятков лет без верхних конечностей руки покинувшего наш мир бедолаги. Но там только послеоперационный период растянулся на несколько лет. Это всё ложь, что они тебе рассказали. Не дошла на сегодняшний день медицина до такого уровня, но я не сомневаюсь, что через пару-тройку десятка лет всё же дойдет.

— Да я и сам понимаю, что это «бабушкин сон», — согласился Артём.

— Теряем время, — резко произнёс Валентин. — Жду тебя завтра с деньгами к одиннадцати дня. До этого времени напряги память, вспомни всё: что тебе снилось, кинотеатр, тех людей в военной форме, яркий свет, комнату. Короче, вспомни всё! Это очень важно. Запиши всё. Да, и подумай ещё раз, надо ли тебе знать это? Мне уж точно, не надо…Попахивает это дело, чем-то…чем-то тревожным и мои выводы скорее всего правдивы. И ещё, — Валентин взял с тумбочки блокнот и ручку, что-то записав, он протянул вырванный листок Артёму, — вот адрес частной гематологической лаборатории и имя специалиста. Обязательно найди его и пройди экспресс-анализ. С «портянкой» приезжай.

Из квартиры Измолова Артем вышел с чувством тревоги. Это гнетущее состояние не покидало его до следующего дня. По указанию гипнотизера, он пытался вспомнить фрагменты странного сна. Ничего не получалось, из памяти он не смог выкопать ничего нового. Тем более от прошедшего времени эти сегменты сна затёрлись и не были такими контрастными, какими они были в первые моменты его пробуждения в кинотеатре.

С утра он прошёл экспресс-анализ крови, и уже к одиннадцати часам, стоял у подъезда дома Измолова.

— Отлично, — смотря на таблицу биохимического анализа крови Артёма, проговорил гипнотизер — Я так и знал, что ты прошёл крутую обработку. Мои догадки подтвердились. В твоей крови остались производные «штрека» и не растворившиеся белки героина.

— Что это за дрянь? — нахмурился парень.

— «Штрек»? — уточнил гипнолог.

— Да.

— «Винт», он же! — щёлкнул пальцами Валентин. — Гидрохлорид метамфетамина. «Первитин», короче. Дрянь эту синтезировали ещё в 1919 году, а в третьем рейхе так вообще первитину пели оды. Это всё лишнее, главное что мои выводы оправдались.

Артём слушал Валентина и с каждой минутой понимал, что очередное слово этого человека, как очередной пункт инструкции по выходу из лабиринта. И он уже не сомневался в том, что Измолов дойдёт до истины. Артём достал из кармана деньги и положил их на тумбочку.

Измолов пересчитал купюры и довольно проговорил:

— Будем работать. Вообще, если быть честным, то ты сразу вселил в меня вывод о том, что над тобой поработали хорошие спецы. Для любого мало-мальски практикующего гипнотизера твой «экстерьер» — твоя внешность, расскажет очень многое. Дело в том, что твоё состояние попадает под термин «жертва жёсткого психопрограммирования»: на лице отрешённость, нет эмоций, необычный цвет глазных белков, отсутствие способности сосредоточиться, замедленная реакция, усталость, состояние «выжатого лимона». Конечно, всё это можно объяснить твоей травмой и восстановительными процессами, но откуда у тебя в крови остатки наркотиков? Может ты клоун, наркоман и разыгрываешь меня ради угара? Но всё иначе, твоя кровь показывает обратное — в ней остаточные материалы психотропных веществ, которые использованы «по системе». Опыт и знания не дают мне ошибиться. Видна организационная структура психопрограммирования.