Рустам Максимов - Ментовский вояж - Везунчики. Рейдеры. Магелланы [сборник litres]

…А они точно аборигены этого мира, эти самые мореходы-найшуды? – вспыхнувшая в мозгу мысль моментально оформилась в подозрительно логичную догадку. Или же, как и мы с иржиками, угодили сюда волею неизвестных могучих сил? М-да, загадка на загадке и загадкой погоняют…

Индивидуальное вооружение воинов-мореходов Улдашюра впечатления не произвело. От слова совсем. Вполне функциональные мечи, боевые топоры, копья, дротики, арбалеты, луки и стрелы, гармонично смотревшиеся на фоне умбонов, щитов и шлемов, полностью соответствовали своей эпохе – эпохе позднего средневековья. И умение некоторых из воинов виртуозно владеть клинками-луками-копьями говорило о тождественности краснокожих этой самой эпохе. Земные реконструкторы-энтузиасты наверняка уписались бы от восторга, свались им на голову подобная куча колюще-режущих девайсов, идентичных тому далекому и суровому времени. А коллекционеры всяческого археологического антиквариата наверняка бы отвалили за подобные железяки очень даже неплохие деньжата.

У найшудов, как мы быстро выяснили, во время плаваний во главе угла стояли железная дисциплина и грамотно распланированный распорядок дня. Свободные от несения вахт либо почивали в своих гамаках, либо занимались боевой подготовкой в индивидуальном порядке, либо что-нибудь мастерили из имевшихся под рукой материалов: дерева, кожи, воска. За все то время, что мы провели на борту «Эмори», я ни разу не видел мающихся бездельем моряков, слонявшихся по кораблю, а также пьяных, стоявших на вахте. Это несмотря на то, что каждому краснокожему мореходу в день полагалось кружка нефильтрованного пива емкостью приблизительно триста граммов, если переводить в привычные нам объемы.

Хмельной пенящийся напиток обладал специфическим сладковатым привкусом, который получался путем добавки в бочки выжимки из какого-то местного растения, и имел крепость не более четырех-пяти градусов. Морякам-найшудам обычно хватало одной дневной порции, чтобы взбодриться, поднять настроение, причем указанное состояние как-то не особо вязалось с объемом выпитого. Что такое триста миллилитров – один бокал – слабенького пивасика для взрослого мужика? Смех, да и только.

Испытав во время путешествия действие данного продукта на себе, мы пришли к выводу, что весь фокус в растительной добавке – именно благодаря ей пиво приобретало эффект легкого наркотического препарата, обладавшего тонизирующим свойством. Удивительно, но сей природный наркотик не вызывал у людей привыкания – приходя с моря, моряки-найшуды с легкостью отказывались от привычного им хмельного допинга.

Весь следующий день флотилия шла полным ходом, держа курс на ост, то есть в восточном направлении. С раннего утра хитайтар велел поднимать все имеющиеся паруса, включая всякие там лисели, а затем вообще приказал всем экипажам взяться за весла и грести не покладая рук. Периодически меняясь, личный состав провел на банках четырнадцать часов кряду, пока на океан не опустилась глубокая ночь.

На вопрос, зачем заставлять моряков грести, если парусники и так хорошо идут, благо ветер задувает с зюйд-веста, Улдашюр ответил, что он хочет как можно скорее войти в зону юго-западного пассата. В это время года, мол, в данном районе дует устойчивый юго-западный пассат, который вынесет нас прямиком к метрополии махееров. К тому же он, хитайтар, рассчитывает воспользоваться еще и морским течением, которое благоприятствует кораблям, идущим северо-восточным курсом. Те же самые махееры, возвращаясь домой из походов на запад и юго-запад, учитывали влияние этого океанского течения. Но махееры в подметки не годятся им, мореходам с архипелага Найшу.

– Настоящие мореходы – это мы, – гордо заявил Улдашюр, бросив в сторону Трапанга надменно-высокомерный взгляд. Фразу произнес с вызовом, вероятно, с расчетом поспорить с дайярцем на тему, какая из цивилизаций круче в морских делах. – Мы всегда знаем, куда дуют ветра в это любое время года, знаем, как использовать силу морских течений.

Я не стал спорить с краснокожим вождем, так как ни разу не путешествовал на кораблях иржиков и не мог судить о том, как поставлено морское дело у серокожих. Командир же морских воинов Дайяра сделал вид, что не услышал завуалированное оскорбление со стороны хитайтара. Перебравшись следом за нами на борт «Эмори», дайярцы держались скованно, практически не вступая в разговоры с моряками-найшудами – сказывалось обоюдное незнание языков друг друга. Трапанг, впрочем, старался сопровождать меня везде и всюду, пытаясь на ходу учить разговорный (язык) найшу.