Рустам Максимов - Ментовский вояж - Везунчики. Рейдеры. Магелланы [сборник litres]

Роман Георгиевич, похоже, спал этой ночью часик-другой, не более, и выглядел очень замотанным. Чувствовалось, что Федосеева угнетает не столько тот шум и гам, который поднимали митингующие, а сам факт того, что он вынужден тратить драгоценное время на бесплодную болтовню о выборах и демократии.

– …Светлана Михайловна, милая, ну, поймите же вы, наконец, что нельзя устраивать выборы агронома, как вы только что предложили, – глава по-отечески объяснял тощей тётке элементарные истины управления хозяйством. – Агроном – это же не просто должность, но ещё и профессия, в которой требуются определённое образование, опыт и профессионализм, в конце концов… Да, согласен – это недемократично и противоречит конституции, зато проверено практикой и соответствует здравому смыслу.

Вокруг правления, на всякий случай, дистанцируясь от митингующих, собирались иностранцы, привлечённые необычным шумом в столь ранний час. По своему обыкновению европейцы активно работали фотоаппаратами и айфонами, запечатлевая в цифре нашу местную экзотику.

Отдельно кучковались местные, в основном пенсионерки, чьи дома располагались поблизости. Даниловских мужиков, как я заметил, практически не было – большинство из них охраняли окрестные фермы или занимались другой реальной работой.

Поначалу наше появление на площади оставалось незамеченным для митингующих. Затем кто-то из них повернул голову, чтобы посмотреть, кто там приехал, ткнул локтем соседа.

Секунд пять спустя тощая девица неожиданно замолчала на полуслове, вылупив зенки в сторону идущего впереди нашей группы Еремеева. Мы обошли толпу, подойдя с правой стороны к крыльцу здания администрации.

– Что за шум, а драки нет? Бузим, господа, да? – с весёлой издёвкой в голосе поинтересовался мой бывший однополчанин. – Какого чёрта вы вообще здесь собрались? Власть делить? Так она, власть эта, принадлежит народу – тем, кто живёт на этой земле и на ней же горбатится, пашет, чтобы прокормить вас, дармоедов.

– Вы, господин Еремеев, вместе с вашими подельниками создали незаконное вооружённое формирование, что противоречит конституции, – с пафосным апломбом произнёс из второго ряда Рабинович. – И теперь силой оружия вы насаждаете свои собственные порядки в обход закона, позабыв про свободу волеизъявления граждан. Вы провели антидемократические выборы, в которых не участвовали целых две сотни избирателей. Наконец, ваша клика сорвала со знания администрация государственный флаг и надругалась над ним. Это – уголовно наказуемое преступление, господин Еремеев.

– Стоп, притормози-ка, уважаемый, – поднял вверх руку Николай. – Евгений Миронович, когда это ты успел флаг сменить? А главное – зачем?

– Да ещё вчера вечером, взяли и заменили, – пожал плечами участковый. – Роман Георгиевич распорядился.

– Товарищи, ну, неужели у вас совсем не осталось совести? – укоризненно покачал головой Федосеев. – Наши с вами отцы и деды сокрушили фашизм, подняли красный флаг Победы над поверженным Рейхстагом. Красное знамя стало символом того громаднейшего рывка вперёд, что совершила наша Родина после революции, символом всех достижений и побед Советского Союза. Неужели мы забудем свою историю?

– Вы узурпатор, сталинист и ретроград! – резанув нас злым взглядом, взвизгнула тощая девица. – Долой! Долой! Долой!

Толпа мгновенно подхватила клич, громко скандируя на все голоса «долой», а затем… Словно по команде, вперёд выскочила троица тех самых красивых девушек в накидках, что стояли в первом ряду. Подскочив к крыльцу почти вплотную, они сбросили наземь свои одеяния… оставшись в одних туфлях и трусиках. Тряся в прямом смысле этого слова грудями, они принялись визжать и кривляться, словно мартышки на баобабе. Поперёк их – чего уж кривить душой – весьма привлекательных персей красовался написанный чем-то чёрным лозунг «долой».

Атакованный голыми женскими бюстами, весь наш чрезвычайный совет застыл в ступоре, не сводя глаз с неожиданного стриптиза. А затем глава и участковый совершили одну очень большую ошибку – они спустились с крыльца, в надежде урезонить девиц, накинуть на их плечи валяющиеся на земле одежды. Антонов присел, подбирая шаль, Федосеев нагнулся, цепляя рукой другую.

Девки оглушительно завизжали, словно их насиловало стадо шерстистых носорогов, и толпа пришла в движение. На нас и на местных товарищей сразу же бросилось человек десять мужиков, вооружённых ножами, топорами, дубинками. Полагаю, они надеялись на внезапность и на своё подавляющее численное превосходство, плюс на то, что полиция испугается применить оружие.