Максим Касьянов - Воин (СИ)

- Чего надо, молокосос?

Я опешил, неужели он не узнал меня?

- Это же я. Митя. Ты меня не помнишь?

Он хмуро смотрел на меня, ожидая продолжения, в его глазах не было и тени узнавания.

- Ты, в составе группы спецназа, вытащил меня, Вику и Мишку из метро и помог добраться в Анклав, а затем, сражаясь с Болотным хмырем, пропал. Наши патрули прочесали всю зону болот, пытаясь найти тебя, но не нашли. Мы устроили торжественные похороны, и весь Анклав оплакивал тебя и твоих товарищей и вот ты оказывается жив. Ты не поверишь как я этому рад, как обрадуются твои друзья и товарищи, особенно Хохол.

Но великан остался равнодушным к моим словам. Ребята, окружившие нас, разинув рты, взирали на человека-легенду, а мне хотелось плакать от бессилия, он совсем не узнавал меня, его не трогало даже название его дома и имена его друзей. Тогда я сделал последнюю попытку:

- Маленький, пойдем с нами, дедушка обязательно тебя вылечит.

- Слушай сюда, сосунок, - наконец подал он голос, - вали-ка отсюда подобру-поздорову, а не то поотрываю тебе кое-что ненужное.

Эта присказка, приставшая ко всем жителям Анклава, ясно говорила, что это был точно он, а не его брат-близнец никогда не слышавший про Анклав. Но он не помнил своего прошлого. К черту полигон, к черту прототип, к черту весь этот дембельский аккорд, нам срочно нужно возвращаться в Анклав, предупредить деда и вытаскивать Маленького из этой дыры.

- Мы еще вернемся, - сказал я и побежал к тоннелю в сторону Октябрьской.

- Держи их, - заорал кто-то с перрона, - это те хмыри, что пахану нужны, я их разговор слышал.

Мы ускорились. Матвей и Васька на ходу выхватили ножи и уложили не успевших опомниться охранников, Пистон на секунду задержался, выдергивая затвор у пулемета, стоящего на заставе. Еще через пару минут по своду тоннеля зачиркали пули. Я обернулся, в проеме выхода мелькали люди, пытающиеся поразить нас из винтовок и автоматов, и тут с ужасом понял, что какой-то псих целится в нас из гранатомета. Это же безумие он ведь не только нас положит, но и тоннель, а то и всю станцию обрушит.

Тут в свете проема мелькнула огромная тень. С громоподобным рыком Маленький навалился на гранатометчика, и снаряд улетел в потолок, обрушивая вниз глыбы бетона. Я остановился и, кашляя от пыли, пошел назад, но не успел сделать и десятка шагов как из пылевого облака вышел Маленький.

- Куда ты, дурень, беги отсюда, выход не полностью завалило, скоро здесь будет полно народу, - прохрипел он.

- Ты все-таки вспомнил!? - обрадовался я.

- Ничего я не вспомнил, просто ты рассказал хорошую сказку, о том, что меня любили и уважали, что у меня были друзья и дом, который я защищал. Понимаешь все то время, а прошло примерно четыре года, что я помнил, во сне мне грезилось то, о чем ты рассказал, но сколько бы я не пытался вспомнить эти места и лица наяву, ни разу не получилось. А мне так этого хотелось.

Со стороны Третьяковской послышался топот и бряцанье оружия.

- Дай мне пару гранат, я их остановлю, - сказал обернувшийся великан.

- Пошли с нами, - попросил я его.

- Я уже не ходок, - он отодвинул край своей куртки, его бок навылет проткнул кусок арматуры. - Беги, парнишка.

- Мы выходим тебя.

- Я сказал, уходи, - рявкнул он.

Я повиновался, а что еще я мог сделать? Даже если удастся его вырубить, потом потребуется сдержать натиск бандюков, а затем возможно еще и ганзовцев. Даже если мы победим, то как его перемещать?

- Эй, как там тебя? Митя, - позвал он меня, когда я уже шагнул было в темноту тоннеля. - Если все что ты сказал - правда, прицепи к моей могиле вот это. Кажется, это было что-то важное для меня.

Он протянул какую-то карточку, в тусклом свете фонарика на меня смотрел полный, круглолицый малыш, сидящий на коленях довольно миловидной женщины. Я не удержался и обнял его, он охнул, но на этот раз не оттолкнул меня. Затем развернул и, хлопнув по спине, прибавил резвости. Боясь проронить прилившую к глазам влагу, я бросился в темноту, отряд, молча, последовал за мной. Мы успели пробежать метров сто, как грянул взрыв. С потолка стали сыпаться камни и боясь обвала, мы припустили еще сильнее.

Идти было очень тяжело, неведомая сила тянула назад, смутная надежда на то, что великан выжил, терзала душу. Но голос разума говорил - нет, твой друг погиб защищая тебя, и ты должен грамотно распорядиться подаренной возможностью. И я, с силой сжав зубы, вел свой отряд вперед. Глаза щипало, дыхание судорожно вырывалось из груди, ноги и руки дрожали.