Михаил Казьмин - Жизнь номер два [СИ]

Кроме графинов с водой и стаканов, на столе ничего не было, но мне-то как раз хотелось промочить горло, так что скудная сервировка никак меня не огорчала. Хлебнув воды, я продолжил.

— Говорят, яблоко от яблони падает недалеко, и на примере боярыни и боярышни Волковых это наглядно видно. Думаю, тетя Ксения, вовлечь Ирину в свою затею тебе труда не составило. Вы приехали в Москву, разместились у нас и принялись за дело. И сразу очень сильно ошиблись, подав прошение о зачислении Ирины в царицыну свиту. Почему это было ошибкой, я еще скажу, но вообще сама по себе задумка неплохая. Уж удачно выйти замуж в случае зачисления в свиту Ирине было бы легче.

Стреляла в меня Ирина. Попала метко, но я выжил. Пока я был слаб и никуда не выходил, вы решили добить меня инкантированным взваром. Как я понимаю, надеялись вы на то, что тело мое, слабое после ранения, этого не выдержит. Но именно слабость меня и спасла. Я не мог удержать чашку и поставил ее на стол, пораженный необычным видением, — скосив глаза на Лиду, я полюбовался ее покрасневшими щеками. Да, тоже помнит… — А когда видение повторилось, понял, что это неспроста и пить не стал.

Еще несколько глотков воды придали мне сил для дальнейшего изложения.

— А потом вам пришлось затаиться. Следствие сообразило, что и стрелок, и отравитель находятся в доме. Да, думали на прислугу, но в доме появились люди Бориса Григорьевича, и вы решили притихнуть. Но тут Ирина увидела меня с книгой Левенгаупта! Увидела и испугалась — ведь я, прочитав то же, что и вы, мог догадаться! Сделав все, чтобы отвлечь меня от чтения, Ирина затем вернулась в библиотеку и инкантировала книгу, превратив ее чтение в крайне затруднительное дело. Это ты, Иринка, зря. И силенок у тебя не столько, и снять инкантирование с книги было нетрудно. Так ведь, отец Маркел?

Священник с важным видом кивнул.

— Мы к тому времени решили, что раз уж злоумышленникам удается скрывать свою одаренность, то наверняка что-то подобное имело место и раньше. Отец Маркел и Борис Григорьевич, установили, что последними, кто на таком попадался, были рославльские дворяне Колядины. О, тетя Ксения, я смотрю, фамилия эта тебе знакома? Поскольку род Колядиных пресекся, ну, это мы так думали, что пресекся, то искали кого-то из слуг Колядиных или их родственников, кто мог бы служить в нашем доме. Вот вы и решили, что можно и нужно ударить снова. И ударили. Это ведь снова ты в меня стреляла, Ирина? И Аглаю мою убила ты. Но опять ты ошиблась. Когда ты первый раз пришла к вдове Капитоновой в дом Алифантьева, то высматривала мое окно с такой злобой, что я это почувствовал. Не тебя, прятаться ты умеешь, а именно твою злобу. Мне это не понравилось, и я нанял мальчишек следить за тем домом. С Аленой Егоровой ты одного роста и сложения, и когда вы поменялись епанчами, отличить одну от другой, да еще мальчику, который раньше ни ту, ни другую не видел, да в сильный дождь, было нельзя. Да, Ирина, это ты поднималась к Капитоновой, а штуцер принесла и потом унесла под епанчей. А потом этот штуцер уехал во Владимир вместе с вашими зимними вещами. В сундуке с двойным дном.

— Бредишь ты, братец, — Ирина адресовала мне ехидную улыбочку. — Я же то ружье и не подняла бы!

— Да? — деланно удивился я. — А напомни-ка мне, кого во «Владимирском охотничьем ежегоднике» назвали «Владимирскою Дианою»? [22] Диана — богиня охоты в римской мифологии. А ты, дядя Петр, не расскажешь, как выспорил тот штуцер у соседа своего, отставного полковника Емельянова, побившись с ним об заклад, что дочь твоя стреляет лучше, чем он? А ты, тетя Ксения, поведай нам, что вы с вдовой Капитоновой не поделили, что ты ее умертвила? Ведь все у вас оговорено было, Капитонова соврала, что к ней в тот день приходила Алена Егорова. Денег, что ли, с вас потребовала больше, чем заранее договорились? Она же в нашем доме была, приходила, как ты нам говорила, лечить тебя. Вот ты на нее и навела что-то, что она только и смогла домой вернуться, да и померла.

— Ксения, ты почему молчишь?! — боярин Волков был растерян и ошарашен. Кажется, только что он узнал много нового. — Ирина?

— Так, дядя Петр, ты же сам слышал, как Борис Григорьевич сказал, что они вольны молчать. Вот и молчат.

— Алексей, но ты же понимаешь, что такие чудовищные обвинения должны быть доказаны! — оживился Петр Федорович.

— Какие дела, такие и обвинения, — сухо ответил я. — А доказательств хватает.

— И откуда же взялись твои, — тут Ирина презрительно скривилась, — доказательства?