Гай Орловский - Просьба Азазеля

Одна наклонилась, крикнула задорно в окошко:

– Мальчики, айда с нами в клуб!

Михаил поспешно отодвинулся, женщина в изумлении вскинула брови, Азазель сказал поспешно:

– Девушки, мой друг чистый метросексуал… или асексуал? Да-да, асексуал!

Женщина заявила уверенно:

– Я любого асексуала и даже несексуала сделаю сексуалом! Разница только в затраченном времени.

– Я быстрее, – сказала авторитетно ее подруга. – Ты слишком по старинке, а я по науке. Парниша, пойдем, угощу тебя кофе. Плачу я, не беспокойся. Обожаю ребят, которые ломаются.

Вторая хихикнула:

– Это так возбуждает!

Сзади их автомобиля нетерпеливо бибикнуло, Азазель крикнул:

– Все-все, идем!

Автомобиль рванулся вперед, Михаил сказал с отвращением:

– Продажные женщины. Похоть, разврат, сластолюбие…

– Гм, – ответил Азазель, – вообще-то прав, но в одном ошибся.

– В чем?

– Мир изменился, – пояснил Азазель. – Ты не слышал о безусловном базовом доходе, верно? Продажных женщин не осталось. А эти сами могут заплатить. Любительницы съема на ночь. Кто-то ищет острых ощущений, кто-то мстит мужу, кто-то развлекается…

Михаил прошипел люто:

– Господи, почему не уничтожишь и этот город разврата, как Содом и Гоморру?…

Азазель хмыкнул.

– Пришлось бы устраивать новый потоп, таких городов тысячи. Если уж точно, то других, которых ты назвал бы праведными, вообще нет.

Михаил дернулся, посмотрел дикими глазами, но смолчал, лицо Азазеля такое, что да, говорит правду и только правду.

– Кто тот ангел, скажешь?

Азазель помедлил, пожал плечами.

– Видишь ли, он успел за это время преуспеть… Открыл собственный дом моды, под его патронажем выходят новые парфюмы, изготавливаются серьги, это он придумал и ввел в моду пирсинг для мужчин.

Михаил сказал с отвращением:

– Отвратительно!.. Демон, понимаю, но чтоб так светлый ангел?

– Не суди слишком строго, – сказал Азазель. – Основная масса ангелов – бессловесное стадо, как вон ты, но лучшие возмутились, когда Творец такой прекрасный мир решил отдать не нам, а человеку.

Михаил грозно сдвинул брови:

– Лучшие?

– С их точки зрения, – ответил Азазель уклончиво. – Всевышний счел, что мы, жители Брия, и так властелины светлого нематериального мира, а в мире из грубой материи хозяевами должны быть существа из нее же…

Михаил поморщился.

– Не начинай так издалека.

– Как скажешь, – согласился Азазель. – Так вот, одни стерпели и подчинились, как вот ты, весь из долга и чести, другие выступили против в открытую, как Сатан, за что ты, как опора режима, после долгой битвы низверг его в глубины ада…

– А третьи, – прервал Михаил, – как вон ты и двести ангелов, поддержавших тебя, спустились на гору Хермон и начали жить среди людей… Хочешь сказать, и сейчас такое возможно?

– Этот сбежавший из самого рая, представляешь, преуспевает, – сказал Азазель. – Мужчины всегда хотели нравиться женщинам, но помалкивали, а когда он сумел убедить, что для этого нужно одеваться красивее, прихорашиваться, прыскаться дорогими духами и выглядеть не суровыми бойцами, а этакими женственными…

– Дрянь, – сказал Михаил с отвращением. – Нужно побыстрее его в Брию.

– Говори, – посоветовал Азазель, – на небесный суд. Здесь Брию называют просто небесами.

Михаил все еще пребывал в невеселой задумчивости.

– Насколько я слышал, ваш демон Сактуфа подбивает мужчин наряжаться и пользоваться духами, чтобы нравиться женщинам?

– Выходит, – заметил Азазель, – между ангелами и демонами не такая уж и разница. Да ты и сам знаешь.

– Сколько еще? – спросил Михаил нетерпеливо.

– Уже подъезжаем. Здесь он под именем Рафика Закирова.

Михаил умолк, все еще с отвращением рассматривая так не похожие один на другой районы города. Дома наверху пылают в яростном солнце, внизу тень, но, как и вчера, такое же сумасшествие цвета от ярких автомобилей, одежды женщин и даже мужчин, плакатов, призывов, рекламы и всевозможных вывесок, где помимо надписей очень искусно нарисованы красивые женщины, еда, бутылки с вином…

Автомобиль наконец замедлил ход, пробираясь между такими же, Михаил вертел головой, рассматривая перетяжки реклам над дорогой, фонарные столбы, семафоры на перекрестках дорог.

Азазель бросал короткие реплики, иногда поясняя, но еще чаще его объяснения запутывали еще больше. В центре города дома из монолитного камня, все солидные, смотрятся старинными в сравнении с торчащими в небо блистающими башнями из стали и пластика.